Осколки грёз

Патрульный, который остановил меня на дороге, ехал за нами. Он припарковал автомобиль на одно из свободных мест рядом с департаментом.

Вдвоем они повели меня в участок.

– Вот. Поймали на дороге. Скорее всего под чем‑то. Оформляйте и для начала возьмите анализы.

Несколько сотрудников начали бегать один за другим. Мужчина, стоявший рядом, схватил меня за плечо и отправил в камеру.

Двое охранников, которые сидели рядом с «клеткой», играли в карты. Когда наконец их привлекло мое внимание, они решили заговорить со мной.

– И почем сейчас дурь, парень? – спросил один из них и выбросил на стол два туза.

– Ну все, Джон, ты опять проиграл, – победно ответил другой, забирая все купюры со стола.

– Поверьте, вам столько никогда не заплатят! – раздраженно ответил я. Их челюсти дернулись.

– Смотри, какой борзый. Ну, ничего, в первый же день его научат хорошим манерам.

– Это точно.

Спустя некоторое время ко мне подошли, чтобы взять тест на наркотические вещества, после я даже не заметил, как уснул под храп одного из охранников. Я просидел в этой компании порядка трех часов, пока в отделение не ввалился мой отец. Он был разъярен.

– Эй, на выход, – выпроводил меня за плечо полицейский.

Я неохотно встал. Предпочел бы оставаться в камере, а не возвращаться домой.

– Ты совсем из ума выжил? Почему мне звонят посреди рабочего дня и говорят, что ты под гребаной наркотой? Я с тобой разговариваю!

Отец резко развернул меня к себе.

– Что ты хочешь услышать? В любом случае мне бесполезно оправдываться. Разве ты мне поверишь?

– Ублюдок! – крикнул он на всю улицу и, не дожидаясь меня, сел в машину. Его взгляд приказывал последовать за ним, но я смерил отца безразличным взглядом.

Я побрел домой, оставшись ни с чем. Все смешалось в одно нелепое помешательство. Уязвимость не была мне другом. Раскаты грома били по ушам, но я продолжал идти, не обращая на них внимания.

– Стэн! – окликнула меня Ванесса. Она вышла мне навстречу, когда я проходил последний квартал. Она была последним человеком, с которым мне хотелось сейчас разговаривать. Из‑за этих девушек одни проблемы.

Я неохотно ответил на ее прикосновения.

– Не хочешь зайти ко мне?

– Мне все равно.

Я прошел вперед, чтобы Ванесса не задавала лишних вопросов.

Апартаменты семейства Хилл был в два раза больше моих. Трехэтажное здание с небольшим садом и бассейном на улице. Вместо палисадника здесь была зона барбекю, напротив которой стояла беседка.

Я часто сюда приходил, когда был ребенком.

– Помню, как ты пряталась от меня на этом дереве, когда мы играли в прятки совсем детьми.

– Заметь, ты все время забывал про этот дом, и я выигрывала, – сказала Ванесса, кладя голову мне на плечо.

– Я просто не хотел, чтобы ты расстраивалась, поэтому притворялся.

– Просто признай свое поражение, Стэнли.

Воспоминания, проносясь одно за другим, отдавали теплом.

Комната Ванессы была рядом с прихожей, поэтому мы сразу же завернули в нее.

– Ты снова здесь.

Ее слова прошли мимо, когда в углу я заприметил небольшую стопку книг. Я рассмотрел каждую и в итоге нашел знакомые.

– Ты стала увлекаться чтением? – с удивлением спросил я.

– Не совсем. Эти книги отец привез с прошлой поездки, но у меня никак руки не дойдут прочесть хоть одну.

– Многое упускаешь.

– И что же именно?

– Истории книжных героев помогают отвлечься от реальности и найти ответы на многие вопросы, когда ты зашел в тупик, не зная, где искать выход.

Я говорил, вспоминая Эмили, сидящую за настольной лампой в приглушенном свете в простой, но милой одежде. Локоны, спадающие на страницы, и уголки губ, застывшие в разных эмоциях. Я каждый день видел, как она смеялась и плакала, но никогда не замечал этого.

– Ты слишком помешан на этом.

Ванесса подошла ко мне, прильнув к губам. Ее запах перебивал аромат вишни, который так отчетливо витал в книжной лавке. Мне не хотелось, чтобы он испарялся, но он ускользал так же, как и сама девушка.

В присутствии Ванессы я терялся. Не мог быть самим собой. Вместо меня всегда всплывал мой образ из прошлого. Я не открывался Ванессе, словно чувствовал какую‑то преграду. Преграду в несколько лет молчания. Ванесса была мне близка, но то, кем я был в присутствии Эмили, сбивало меня с толку.

Ванесса подошла ко мне, поглаживая напряженные плечи.

– Ты как‑то напрягся, – сорвалось с ее губ.

Девушка положила руку на мой пресс и, цепляясь за краешек футболки, с легкостью стянула ее с меня. Она откинула меня на край кровати. Не ослабляя хватку, Ванесса села мне на колени. Ее руки постепенно изучали мое тело, каждый его рельеф. Она водила пальцами от самой шеи до низа живота. Тело отвечало на ее движения, но разум все еще помнил о той. Бедра Ванессы набирали темп, пока губы целовали мои плечи. Сейчас были только я и Ванесса.

И Эмили, прочно засевшая в голове. Она показалась мне яркой вспышкой, я вскочил с постели. От такого диссонанса у меня сорвало крышу.

– Что с тобой? – Ванесса испуганно подбежала ко мне, но я отошел назад.

– У меня нет настроения. Я хочу побыть один.

Оставив позади проблемы, я все же добрался до своего убежища. Возгласы родителей не умолкали со вчерашнего дня. Я незаметно прошел в комнату, обессиленно упал около мольберта. Голова склонилась к листку бумаги. Живопись была моим спасением, и сейчас я нуждался в ней, как ни в чем ином.

Я всегда изображал то, что творилось у меня на душе. Только кроме пустоты я ничего не чувствовал. Все внутри меня превратилось в камень. Камень, который тянул жизнь на дно. Как можно изобразить то, чего не существует, но что гложет глубоко внутри?

Я просидел неподвижно до утра. Алый рассвет слепил глаза, которые молили о пощаде.

Взглянув на стену с картинами, я вспомнил о последнем написанном наброске. Похоже, что я оставил листок в книге, но спохватился об этом только сейчас.