Осколки нашей истории

Фил хватает меня за руку и тянет к приближающемуся трамваю. Поджимаю губы и следую за ним. Мы занимаем наши любимые места в конце салона. Повезло, в набитом транспорте они как раз пустовали. Вижу, как Фил вынимает телефон и наушники, но не позволяю ему сбежать, спрятавшись в музыке.

– Если что‑то пойдет не так, мы всегда можем продать то платье, которое ты мне подарил, и приставку Паши.

– Это был подарок на его день рождения.

Я красноречиво выгибаю брови. Не хочу вслух напоминать о том, на какие деньги эти подарки были куплены.

– Я справляюсь. – Фил, будто забыв, что вокруг нас полно людей, касается моей щеки. Теперь она горит не только от холода, который царит за окном. – Но спасибо, Ангел. Я ценю твое желание помочь мне.

«Спасти, – поправляю мысленно. – Помогать уже поздно».

Его пальцы поглаживают мое лицо, а в темных глазах загадки переплетаются с обещаниями. В них сквозит то самое вечное «но», которое мешает мне быть по‑настоящему счастливой.

Фил замечательный. Он добрый, милый и отзывчивый. Но он вор.

Он сделает для меня все и даже больше. Но ни за что не расскажет о том, на кого на самом деле работает. Не поделится, чьи люди тогда избили его в подвале и навесили новый долг.

«Грузчик». «Торговля». «Бизнес».

Ложь. Вранье!

В глубине души, наверное, я с самого начала знала, что кроется за этим безобидным прикрытием. Но боялась узнать наверняка и понять, что мои опасения подтвердились.

Быть с Филом – значит жить в иллюзии с осознанием, что та неизбежно растворится. И то, что я увижу под рассеявшимся мороком, разделит мою жизнь на «до» и «после».

Стоят ли мои чувства того?

Пальцы Фила соскальзывают с моей кожи, когда подаюсь вперед и кладу голову на его плечо. Фил трется щекой о мою макушку, даже не догадываясь, что творится в моих мыслях.

Стыдно…

Я так отчаянно кричала о чувствах, о том, что не отвернусь от Фила. Но теперь, кажется, не заслуживаю его тепла. Я слишком слаба. Мириться с совестью, бороться с тревогой, каждый день убеждать себя, что хороший конец возможен, – тяжело.

Но я благодарна Филу за то, что он не сажает меня на эмоциональные качели и не пытается жонглировать чувствами, намекая на расставание. Даже сейчас, когда меня плющит от противоречивых эмоций, я не хочу расставаться с ним. И я рада, что Фил уважает мой выбор и не подвергает решение быть с ним сомнениям.

«Не смей решать за меня, что будет лучше», – так я сказала в вечер нашего первого поцелуя. Так же я думаю и сейчас.

Быть с Филом тяжело. Но это мой выбор, и я готова нести за него ответственность.

Мы быстро доезжаем до центра и приходим к издательству, когда до закрытия остается меньше получаса. Я делаю фотографию стенда перед входом, где крупно написано «Издательство „ЗНАК“», и скрепя сердце выкладываю в свои соцсети с подписью: «Угадайте, где я и зачем?» В конце ставлю ухмыляющийся смайлик и публикую снимок. Просмотры появляются тут же и с каждой секундой только растут.

– Вот это да, – присвистывает Фил, на ходу заглядывая в мой телефон. – Уже и комменты есть?

– Внимательная, но не всегда лояльная аудитория шла в подарок вместе с подставой Алекс, – бесцветно отзываюсь я, когда мы проходим через раздвинувшиеся стеклянные двери.

У турникета нас тормозит охранник. Пропуска ни у меня, ни, тем более, у Фила нет, поэтому я отправляю Татьяне сообщение – мы на месте! Затем мы занимаем один из диванчиков в холле и ждем.

Не сказать, что я боюсь, но волнение перед первой встречей все равно есть. Я даже не замечаю, как нервно притопываю ногой, пока Фил не кладет одну руку мне на коленку, а второй не забирает мой телефон.

– Вообще‑то я читала комменты, – пытаюсь, чтобы в голосе звучали хотя бы слабые нотки недовольства, но у меня не выходит. Мягкая улыбка Фила – разрушительное оружие против моего плохого настроения и тревог.

– И что писали?

– Как всегда, что я дрянь и не заслуживаю быть изданной. Что они надеются, я пришла в издательство разорвать контракт.

Фил тяжело выдыхает и откидывается на спинку дивана. Капюшон сползает, открывая пребывающие в полном беспорядке кофейные волосы. Не слишком короткие, но и не такие длинные, чтобы спускаться хотя бы до середины шеи.

Заглядываюсь на него, а потом на мгновение перестаю дышать, когда Фил приоткрывает веки и ловит мой взор.

– Тебе стоит закрыть комментарии. Весь этот негатив…

– Не закрою. У меня есть подписчики, которые, несмотря на все случившееся, все равно верят мне, а не Алекс. Их не так много, но я ценю каждый их коммент.

– Боишься, что, перекрыв возможность писать тебе, лишишься ощущения поддержки?

В его голосе нет обиды, и я рада, что Филу не нужно пояснять, как важна обратная связь твоей аудитории. Я знаю, что он рядом, что поддержит на любом пути. Но это другое.

– Лина? Лина Ринг?

В холл выходит девушка с коротко стриженными светлыми волосами. Брюки клеш подчеркивают тонкие бедра и узкую талию. С ними контрастирует белая оверсайз‑рубашка, заправленная за кожаный пояс. Со своими большими голубыми глазами и мелкими чертами лица Татьяна похожа на пикси. А когда она вдруг улыбается мне, сходство с феей только усиливается.

– Здравствуйте! – Я подскакиваю с дивана, точно школьница перед вошедшим учителем.

Не оборачиваясь, слышу, как за моей спиной встает и Фил. Подтверждение тому вижу по взгляду Татьяны, который на несколько секунд устремляется чуть выше моего плеча.

– Ангелина, рада, что ты пришла! – Татьяна жестом указывает на диван, с которого мы только‑только встали, а сама опускается на соседнее кресло.

На журнальный столик, в который едва не упираются коленки длинноногого Фила, редактор ставит пакет. Сквозь матовый пластик просматриваются очертания стопки книг. У меня руки чешутся заглянуть внутрь, но боюсь, что это будет невежливо. К тому же Татьяна продолжает говорить:

– Обычно мы приглашаем авторов подняться в отдел. Мы любим знакомиться с писателями, которых выпускаем, но…

Она заминается, а я понятливо киваю и отвожу глаза:

– Знаю.

Краем глаза вижу, как на пару мгновений Татьяна замирает, а потом, спохватившись, подается вперед и участливо касается моей руки:

– Нет‑нет! Дело не в тебе! Просто рабочий день вот‑вот кончится, многие уже собираются домой.

– А. Да, разумеется.