По доброй воле

– Я ведь могу соврать, чтобы усыпить твою бдительность, – хмыкает Григорий.

– Лучше сразу скажи правду. И вообще всегда ее говори.

Шахов поднимается с кровати, оправляется, смотрит на меня сверху вниз:

– Одна. И с сегодняшнего дня постоянная.

Он разворачивается и выходит из спальни.

 

Глава 8

 

Непривычно весь вечер находиться вне стен рабочего кабинета. Тем более – в чужой квартире. Я сижу на кухне Шахова и пытаюсь вспомнить, когда проводила время с общими знакомыми, да хотя бы просто выходила куда‑нибудь. Обычно перекинусь несколькими фразами с бабулей утром, потом с Ниной, и полностью погружаюсь в бумаги. Ну или в терапию с психологом. Я никогда не испытывала и сотой доли тех эмоций, что получила сегодня.

Загибающийся бизнес, расшатанная психика, заплаканные глаза и реальная возможность стать содержанкой богатого мужчины – вот и все, что досталось мне в наследство от мужа. Хорошие перспективы, ничего не скажешь.

Допиваю вино и иду мыть бокал. Уверена, у Шахова есть домработница, и завтра утром она начистит все до блеска. Но я не знаю, чем заняться, чтобы не думать о своем положении, поэтому убираюсь сама.

Господи, если задуматься о том, что делаю, – впору и впрямь выброситься из окна. Была женой любимого мужчины, успешного бизнесмена, а стала временной любовницей совершенно неизвестного человека. Это вообще справедливо, что обо мне Шахов выяснил много, а я о нем – толком ничего?

Беру телефон и захожу в интернет. Информации о Шахове мало. О его личной жизни – тем более. В основном он дает интервью о работе и планах на будущее. Ничего интересного или того, что было бы полезно знать.

Не понимаю, почему Григорий не отпустил меня домой? Зачем я должна осваиваться в его квартире? Мне здесь не нравится!

Набираю бабулю и спрашиваю, как у нее дела. Она отвечает, что все хорошо, досмотрела свой сериал и готовится идти спать. Уточняет, когда вернусь, и отчитывает, что столько работать вредно. Обещает обязательно сказать об этом Нине, чтобы та на меня повлияла.

Да, бабуль, прямо сейчас позвони и скажи ей об этом. Пусть Артёмовой будет стыдно за то, что в такой поздний час я нахожусь невесть где. Уж уверена, Нина догадается где, ведь имеет прямое к этому отношение.

Успокаиваю свою старушку, что у меня всё под контролем. Желаю спокойной ночи и завершаю разговор. О предстоящей «командировке» скажу утром. Пусть отдыхает и ни о чем плохом не думает.

К концу второго часа я уже откровенно не знаю, чем заняться. На кухне быть не могу, там все напоминает о сексе с Шаховым. В спальню тоже не отважусь больше зайти. Остается диван в гостиной.

Сначала пытаюсь разобраться с телевизором и включить его, а потом забиваю на это дело и сворачиваюсь в клубок, чувствуя, как слипаются глаза. Сумасшедшая неделя. Которая перевернула вверх тормашками мои планы и жизнь.

Просыпаюсь я от неясного чувства то ли тревоги, то ли возбуждения. Что‑то на грани. Меня трогают. Гладят бедра, живот. Сердце колотится с такой силой, что едва не вырывается из груди. Между ног ощутимо и требовательно тянет. Распахиваю глаза. Это вовсе не сон, и на диване я не одна.

– Тш‑ш, пугливая, – раздается голос Шахова. – Это всего лишь я.

Григорий сидит рядом, его руки на моем теле. В глазах напротив словно тлеет огонь.

Кажется, я и в гостиной больше не смогу находиться, не визуализируя то, что последует за смелыми и настойчивыми поглаживаниями.

– Только не сзади, – прошу, понимая, что сейчас опять будет секс, и обещание Шахова не трогать меня аннулируется.

– Неприятно?

Закусываю губу, не зная, сказать правду или промолчать. Я просто хочу увидеть лицо Шахова, когда он кончает. Для меня это важно.

– Агния?

Он начинает расстегивать блузку. Тянется к бюстгальтеру.

– Хочу видеть твое лицо в этот момент, – отвечаю все‑таки правду.

– Зачем?

– Чтобы… не представлять мужа, – а вот теперь нагло вру.

Челюсти Шахова сжимаются. На скулах ходят желваки. Взгляд полон сверкающих молний.

Вообще‑то я не представляла Мишу. Не знаю, зачем это сказала. Защитная реакция? Но меня никто не обижает. Чтобы умышленно унизить? Тогда я сделала опрометчивый шаг – бросила Шахову вызов.

Иррационально возбуждаться от ласк малознакомого мужчины, но я возбуждаюсь.

У Миши не всегда получалось меня удовлетворять. Муж кончал раньше, а потом ласкал меня пальцами. Не хватало нескольких минут, чтобы приходить к финишу одновременно с ним. Думала, такова особенность моего организма. До сегодняшнего дня. С Шаховым мы кончали практически вместе, два раза подряд, хотя половой акт и не длился супердолго.

– Бывшего мужа? – уточняет Григорий. – Которого нет в живых?

Он сжимает мои скулы рукой и не дает отвернуться.

Мы смотрим друг на друга. По телу бежит рой мурашек, когда свободной рукой Шахов освобождает мою грудь от бюстгальтера и задирает юбку.

Он может не говорить ничего, и так понятно, что секс будет лицом к лицу. Но я об этом точно пожалею.

Пытаюсь противиться, отвести глаза, но Шахов не позволяет это сделать.

– Взгляд на меня, – повелительно требует, подавляя своей энергетикой.

Сдвинув мое белье в сторону, Григорий нависает сверху. Ненадолго отпускает, чтобы справиться с ремнем на брюках, но потом возвращает руку обратно к лицу и делает движение в мою сторону. Бросает в приятный жар, когда Шахов врезается в меня на всю длину.

Удивительно, что его так задело сравнение с умершим мужем. Хочет, чтобы в моем мозгу отпечаталось, кто меня трахает?

Сверкающий взгляд темных глаз завораживает. Вид суровый, между бровями глубокий залом, крылья носа раздуваются.

Беру свои слова обратно. Шахов, может, и не красавец, как Сомерхолдер, но очень мужественный и притягательный.

Пытаюсь удержаться и не кончать назло Григорию, который так бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, но после очереди глубоких ритмичных толчков горячая волна захлестывает тело. Прерывисто дышу, понимая, что еще мгновение, и меня накроет наслаждением. Глаза сами закатываются от кайфа, но сильный нажим на щеки заставляет распахнуть веки и встретиться с темным взглядом Шахова.