По доброй воле

– Ты, наверное, в курсе, как погиб мой муж? Должна предупредить, что после его смерти и пережитого в связи с этим ужаса я боюсь летать. Иногда бывают панические атаки. Я пытаюсь быть сильной и делать вид, будто все хорошо, но мы оба взрослые люди и прекрасно понимаем, что происходит. Я не одобряю такой формат отношений. В общем, у меня может случиться истерика. Есть возможность добраться до твоего места наземным транспортом? – говорю все как есть.

– Нет. Придется лететь. На машине до Арабских Эмиратов мы не доберемся. Была там когда‑нибудь? – уточняет Григорий.

Отрицательно качаю головой.

– Вот и замечательно. Меньше ассоциативных цепочек – равно комфортное времяпровождение в обществе друг друга.

Понимаю, что Шахов имеет в виду мои вчерашние слова, что представляю мужа, занимаясь сексом с другим.

Повисает пауза. Но ненадолго. Шахов распоряжается остановить машину у аптеки и называет Дмитрию лекарство, которое необходимо купить. Оно мне незнакомо.

Водитель возвращается с пакетом через несколько минут. Григорий открывает его, достает ампулу и шприц. Сосредотачивает на мне взгляд.

– Обработай салфеткой руку, – требует.

– Что это? – Я смотрю на шприц в его руках.

– Бензодиазепиновый транквилизатор. Дозировка небольшая, вреда не нанесет. Когда вернемся, покажешься хорошему психологу. Он поможет решить проблему. Мне однажды неплохо помог.

– Тоже были проблемы с перелетами?

– Почти.

– А разве такие лекарства отпускают без рецепта?

– Отпускают.

Я беру салфетку и растираю кожу. Закрываю глаза, чувствуя, как Шахов делает инъекцию. Пульс долбит в ушах.

Знаю этого человека от силы неделю, но позволяю грубый секс и введение себе неизвестных препаратов. Похоже, я и впрямь сошла с ума и мне требуется помощь вовсе не психолога, а психиатра.

 

Глава 10

 

Дорога до аэропорта занимает чуть меньше часа. Оказавшись в здании, ловлю себя на мысли, что истерить и плакать желания нет. Я бы даже сказала, присутствует легкая эйфория.

– Странные ощущения, – делюсь с Шаховым своими наблюдениями. – Почему мне врач ничего такого не назначал? Это можно принимать на постоянной основе? Куда действеннее всяких бесполезных практик. В последний наш разговор психолог заставила начертить какой‑то квадрат и записать туда все, что было бы, если бы мой муж не разбился в самолете. Потом мы проговорили написанное вслух и сожгли листки. Сумку с вещами Михаила, которую я привезла с собой, тоже… Если это слишком для твоих ушей, можешь так и сказать. Я замолчу. Мне несвойственно обсуждать подобное с малознакомыми людьми. Наверное, это все твои чудодейственные препараты. Скажешь еще раз название? Я не запомнила его, когда ты просил Дмитрия сходить в аптеку.

Григорий усмехается.

– Вероятно, тебе попался неплохой специалист. Бензодиазепины помогают избавиться от тревожности, но никак не воздействуют на причину ее появления. После отмены негатив вернется в еще большем объеме. Это своего рода зависимость, Агния. Не рекомендую подсаживаться. Сложно потом соскочить. Пока сама не отпустишь прошлое, хоть весь дом сожги и выпей тонну таблеток, толку не будет.

– Есть опыт с бензодиазепинами? – С трудом удается выговорить это слово без запинки.

– Было дело.

– И с поджогом вещей?

– С подобным не сталкивался.

Так и подмывает спросить, что же такого случилось в жизни Григория, почему ему пришлось принимать эти препараты. Хотя, возможно, ничего ужасного и это просто отголоски бешеного рабочего ритма. Морально истощаешься, постоянно решая сложные задачи. На себе испытала. У кого‑то психика справляется, у кого‑то нет. Всегда думала, что я слабая и мне не под силу руководить большим бизнесом. Оказалось, это не так. Правда, первые же трудности привели в постель к богатому покровителю. Так что все‑таки спорно пока с моей деловой жилкой.

– У тебя высокая стрессоустойчивость? – тем не менее интересуюсь я. – Или ты принимаешь какие‑то сильнодействующие вещества, чтобы всегда быть таким? Мне важно знать. Не хочу иметь дело с наркоманом или зависимым человеком.

– Таким? – Ухмылка на лице Григория становится выраженнее. – Это каким?

– Вечно угрюмым и сдержанным. Что действительности мало соответствует, в постели ты другой, – намекаю я на наш вчерашний секс. – Никаких ограничений и рамок. Абсолютная вседозволенность.

Григорий смотрит на меня с интересом. Мы стоим в очереди, ждем регистрацию на борт. Странно, что на чартер, пусть и в бизнес‑класс. Мне казалось, люди уровня Шахова сторонятся общества других. Или все финансы он вложил в мой бизнес? Что, конечно же, маловероятно.

– Обычно лекарство, которое я ввел тебе в машине, действует подавляюще. У тебя почему‑то обратная реакция. Весь полет теперь будешь болтать? Если бы знал о подобном побочном эффекте, сделал бы выбор в пользу снотворного. Я планировал поработать дорогой, Агния, – серьезно произносит Григорий.

– Ты не ответил на вопрос, – игнорирую я его слова. – Ты принимаешь наркотики или что‑то еще?

– Нет, – отрезает Шахов. – Ничего, кроме алкоголя и сигарет.

– А стрессоустойчивость?

– Очень высокая.

– Тогда почему ты был на этих препаратах?

– На бензодиазепинах? В какой‑то момент в жизни все пошло под откос. Партнеры подставили, брак разрушился. Я остался в долгах и с риском присесть на большой срок. Мучили сильные головные боли, много нервничал, работал на износ. Стало сложно вывозить. Лекарства помогли, но я пил большими дозами, и не только бензодиазепины, что не очень хорошо. Однажды потерял сознание и впал в кому. Почти два месяца провалялся в больнице. Об этом периоде моей жизни ты ничего в интернете не найдешь. Ну или очень скудные факты. Это было до того, как я начал приумножать свой капитал и стал тем, кем сейчас являюсь. Агния, надеюсь, понятно, что информация, которую ты узнаешь от меня, не рассчитана на широкий круг людей и в обществе я жду от тебя достойного поведения?

– Больше молчать и вести себя так же сдержанно, как и ты?

– Да. И никогда не делиться личным с публикой. Для меня это табу. На публике ты – сама скромность и целомудрие.

– А с тобой?