По ту сторону лжи

– Не плачь, Анечка, Таисья у нас женщина крепкая, она обязательно выкарабкается. Непременно выкарабкается, слышишь! – и снова присела возле бабТаси.

Только сейчас я заметила, что моё лицо мокрое от слёз, и они всё текут и текут нескончаемым потоком… Ночную тишину деревни разорвали завывания сирены.

Врач скорой быстро переговорив с фельдшером спросил у Игоря – Полицию вызвали?

Тот молча кивнул, и в ответ на мой недоумённый взгляд пояснил:

– Ань, она не сама упала, её ударили кастетом…

Кастетом… Мне очень захотелось проснуться. Пожалуйста, разбудите меня, кто‑нибудь! И меня разбудили. Врач скорой помощи, вопросом:

– Кто поедет с пострадавшей?

Я обернулась к Игорю, он, опережая мою просьбу, торопливо заверил меня:

– Я останусь с Мишкой, не волнуйся поезжай. Сейчас отведу Тихона домой, потом дождусь полицию, и останусь столько, сколько нужно.

Кивнув, я как сомнамбула, пошла вслед за доктором к машине…

Я сидела на жёстком, обтянутом красным дерматином, диване. Уже два часа длилась операция. Компьютерная томография и МРТ показало наличие внутричерепной гематомы. Молодой врач‑нейрохирург объяснил, что для снижения внутричерепного давления нужно срочно оперировать. Я несколько раз пыталась дозвониться Славику, но он был недоступен. Мучаясь переживаниями, я наверное все же задремала, и очнулась от прикосновений чьих‑то рук. Открыв глаза, я увидела Виктора Николаевича, врача и моего давнего друга, он легонько трогал меня за плечо. В другой руке он держал чашку от которой поднимался легкий запах кофе.

Я, боясь произнести вслух, а ещё больше услышать ответ, спросила одними глазами: «Как она?»

Он протянул мне чашку и мягко сказал.

– Пей кофе. Операция прошла успешно. У нас очень хороший нейрохирург, не смотри что молодой. Я тебя уверяю – он сделает не только все что можно, а даже больше. Твоя Таисья Андреевна в надёжных руках.

Я молча кивнула, говорить не было сил. Выпила кофе, совершенно не ощущая вкуса, но тем не менее, почувствовала себя лучше, сходила в туалет и привела себя в порядок: умылась и мокрыми руками пригладила волосы. Когда я вернулась, Виктор Николаевич разговаривал с нейрохирургом, который, увидев меня, пригласил пройти в его кабинет.

– Присаживайтесь, – он сел на стул напротив меня, и положил руки на столешницу.

– Давайте для начала познакомимся. Илья Петрович Торопов, лечащий врач вашей бабушки. Вы ведь её внучка, если я правильно понял?

– Да… нет… я соседка, да неважно, – раздражаясь, тряхнула головой: к чему эти китайские церемонии, но всё же представилась – Анна Михайловна. Доктор, пожалуйста…

– Да, конечно, перейдем к главному. Больная поступила к нам с открытой черепно‑мозговой травмой. В результате МРТ был поставлен диагноз: ушиб головного мозга средней тяжести, с острой субдуральной гематомой в правой лобно‑теменно‑височной области, с дислокацией головного мозга и сдавлением. Так как больная не приходила в сознание было принято решение, для предотвращения необратимых процессов, ввести её в медикаментозную кому. Также, учитывая состояние и возраст пациентки, применить эндоскопическое удаление гематомы, что менее травматично и позволит больной, быстрее восстановиться. Результатом операции я доволен, должен сказать, у вашей бабушки хорошее, здоровое сердце, да и в целом организм крепкий, и это очень хорошо. Но вы должны быть готовы к длительному восстановительному процессу, и возможным осложнениям.

У меня, от обилия незнакомых и, от этого пугающих слов, закружилась голова. Но главное я все же поняла: бабТася жива.

– И сколько она пробудет в коме?

Илья Петрович неопределенно повел плечом – Все будет зависеть от динамики, хотелось бы конечно не более пяти дней. Чем раньше мы выведем её из состояния медикаментозной комы, тем больше у неё будет шансов на то, чтобы вернуться к нормальной жизни. – и увидев, что моё состояние тоже близко к коме, он заговорил нормальным человеческим языком и мягким, успокаивающим тоном:

– Ну не волнуйтесь вы так, Анна, я же сказал, что все прошло хорошо, бабуля ваша держится молодцом, а вот вам просто необходимо отдохнуть, в ближайшее время никаких изменений в её состоянии не ожидается. Так что, поезжайте домой, поспите, придите немного в себя, вам силы еще понадобятся.

И он так светло, совсем по‑детски улыбнулся, я увидела какое у него приятное лицо, нет, не красивое, а именно приятное: светлые серо‑голубые глаза, и улыбка… Чем‑то был он неуловимо похож, на замечательного актера Владислава Галкина, наверное, именно этой мальчишеской улыбкой.

– Спасибо, Илья Петрович, я так и сделаю. – я протянула ему руку. – до свиданья.

– До свиданья, Анна. – у него была сухая и твердая ладонь, а голос мягкий и теплый…

Домой меня отвёз Виктор Николаевич. Я ещё несколько раз набирала Славика, но безуспешно.

Игорь наскоро рассказав о том, что полицейские осмотрели и опечатали дом, допросили его и Марию Семёновну, сказали что вызовут нас для более тщательной беседы, уехал на работу. Сыночек ещё спал. Я покормила Тишку и выпустила его на прогулку, и когда он спустя десять минут попросился в дом, (умный пёс, видимо, боялся оставлять нас с Мишкой надолго одних) прилегла на диване в гостиной. Бабулины настенные часы показывали половину шестого, еще немного потерзав телефон, я всё‑таки уснула.

Славик, тем временем, подъезжал к городу Озёры со стороны МКАДа, он устал и очень хотел спать, но в целом был доволен. Все получилось удачно, он все успел и, кажется, нигде не засветился. Он был очень осторожен, и теперь, когда дело сделано, можно спокойно обдумать как действовать дальше. А сейчас он поедет на работу, и постарается вести себя как обычно.

В девять сорок пять мы с Мишкой вошли в ворота детского сада. Я созвонилась с нашей воспитательницей Алисой Витальевной и она разрешила привести сына в садик, на пару часов, пока я буду в больнице. Тишка с Кузей остались на хозяйстве, ну там, курочек покормить, грядки полить… дел в деревне по горло. Попрощавшись с сыночком, я буквально на ходу вбежала в отъезжающий автобус и уже через семь минут входила в больницу. Едва я вышла из лифта, как в моем кармане во всю мощь грянула пятая симфония Бетховена. Выудив из кармана, гремящий Лондонским филармоническим оркестром телефон, я отошла к знакомому красному диванчику. Звонил Игорь. Он так кричал, что мне пришлось отодвинуть руку с телефоном подальше от уха.

– Анют, ты меня слышишь? Они арестовали Славку. Полиция, прямо на работе… Они думают что это он бабТасю… Сказали, покушение на убийство… Ань, ты только не волнуйся, я найду адвоката, мы его вытащим…

Я опустилась на диван… Что происходит? Какой‑то кошмарный бесконечный сон. Театр абсурда…

Шесть лет назад, когда родился Мишка, я решила, что жизнь уже выдала все несчастья, которые мне суждено было пережить: гибель моих родителей, разрыв с Егором, смерть бабушки. Потом судьба сжалилась надо мной, и подарила мне самый ценный подарок – сына. Я расслабилась, и вот теперь она мне за это мстит. Я снова на черной полосе.