Поцелуй дракона

Аннет сделала вдох – успокоилась, и бо́льшая часть напряжения ушла из тела; руки остались там, где были, но не сжимали стол и стул.

Матиас вернул взгляд. Аннет смотрела на него с лицом как гладь, а пурпурный цвет глаз особенно казался магическим в лёгкой полутемноте помещения.

– Я не знаю, что ты видел, – сказала она. – Лучше бы сказал спасибо, что я… мы прогнали тех людей.

– С‑спасибо! – тут же поблагодарил Матиас, искренне. Аннет на секунду отвела взгляд и мимолётно, невольно улыбнулась уголком губ.

– Кстати об этом, – сказала она и вернула взгляд на гостя. Она всматривалась в его лицо – ожидала признаки появления напряжения, страха; и ожидала знаки, что он, после того как будет задан вопрос, солжёт или увильнёт. – Кто это был и зачем они за тобой гнались? Я думала в этот лес мало кто заходит. – И она, говоря быстрее, добавила: – Собственно поэтому мы и выбрали это место.

– А, – произнёс Матиас.

В нём не появилось ни напряжения, ни страха рассказать, и он не намеревался лгать. Он не хотел лгать ей. Он видел её внимательный изучающий взгляд. И он хотел, чтобы она ему доверяла, чтобы не видела в нём угрозу. И его удивляло такое открытое и отчётливое желание – быть честной с ней, открытым, рассказать всю правду без запинки; рассказать абсолютно всё о себе с момента появления на свет. Он хотел не просто открыть перед ней душу и сердце – он был готов вывернуть всё это наизнанку, и преподнести ей в дрожащих руках.

– Это наёмники, – ответил он. – Их наняли, чтобы меня поймать. Но по их рвению, я так понял не обязательно живым.

Аннет немного удивилась – он сказал правду так легко, естественно, словно они уже имели несколько бесед и были знакомы много дней.

– Но зачем? – спросила она.

Матиас отвёл взгляд в сторону камина. Аннет поняла, что это не из‑за того, что он не хочет ей говорить, а что пауза вызвана чем‑то иным. Она взглянула на тарелку – от неё ещё исходил пар, но уже было не горячо; и вернула взгляд на него.

– Это была случайность, – ответил он. – Несчастный случай.

Он вздохнул, постучал пальцем по столу; нахмурился, затем перестал, снова нахмурился. Аннет наблюдала за каждым его движением, каждой эмоцией, каждой тенью в глазах.

– Можешь не говорить, – сказала она. – Ешь. – Она опустила взгляд на свою тарелку и принялась за еду.

Матиас посмотрел на неё, но она не поднимала взгляда, а выражение лица было обыденным; и, помедлив, он присоединился к обеду.

Пропадая в раздумьях, Матиас рассматривал овощи: толстые полоски белокочанной капусты, крупные кубики кабачка, половинки моркови, кусочки картофеля, полукольца лука, немного сушёной зелени, от томатов остались скрученные полоски кожицы, а их мякоть смешалась с остальной массой блюда.

Аннет вышла из раздумий, в которых пыталась разложить всё по полочкам, как она привыкла, но это было сложно сделать в присутствии Матиаса. Она посмотрела на него, на его опущенную ложку.

– Что‑то не так? – спросила она. – Ты привык к более солёной еде? Вон, – кивнула она на солонку. – Если хочешь. Правда, это другая соль, не как у вас, и она менее… солёная? Я не знаю, я вашу то всего пару раз пробовала и этого было достаточно, чтобы больше не пробовать. – Она встрепенулась. – Не то, чтобы ваша соль плохая! Просто… Хотя… – Она вздохнула и опустила взгляд; а, услышав усмешку, подняла обратно и увидела добрую улыбку.

– Не переживай, – сказал Матиас. – Всё нормально. Поверь, в сравнении с половиной моих трапез, это как королевское блюдо.

 

*

 

Когда с обедом было покончено, Аннет отнесла посуду в умывальник. Она молчала. Молчал и Матиас. Ему хотелось сказать так много, спросить так много; но он молчал – искал слова. Аннет же пыталась разобраться и понять себя, понять происходящее, которое казалось реалистичным странным сном.

Когда Матиас смотрел в сторону задумчивым взглядом, Аннет поглядывала на него украдкой – отметила, что ей нравятся его волнистые чёрные волосы, его карие глаза, которые сейчас выглядели темнее и теплее; его манера двигаться и едва заметные выражения лица – веяния его раздумий.

Иногда, делая паузы между мыслями, Матиас поглядывал на Аннет, так как не мог этого не делать – в эти моменты она либо складывала травы в чайничек, либо нагревала воду на огне в камине, либо наливала кипяток в чайничек, либо ставила глиняные чашки с блюдцами и чайными ложками, и поправляла их так, словно существует только одно единственно верное положение на жгутовых салфетках.

Иногда Матиасу казалось, что Аннет вот‑вот посмотрит на него, но прежде, чем это случалось, он отводил взгляд и проваливался в новый виток раздумий. И он не замечал, что именно в эти моменты она и смотрела.

Аннет села, сложила руки перед пустой чашкой, устремила взгляд на гостя, и только она открыла рот, как он повернул к ней лицо.

– Из‑за меня случайно умер человек, – сказал он. Аннет удивилась, распрямила плечи и без того прямой осанки и похлопала ресницами. – Вот почему за мной гнались те наёмники, и уже как три года. И в последний раз, как ты могла заметить, они преуспели.

– Как так вышло?

– Я жил в крупном торговом городе Го́лдфилд в этом королевстве Роузвинд, в поместье у знатного и важного человека. Это было большое поместье со стенами, садами, с фонтаном, со своей псарней и конюшней, и со стражниками, и даже лабиринт был.

Матиас посмотрел на Аннет – её выражения лица было гладким, а уголки губ чуть опущены – она была абсолютна не впечатлена. Прокашлявшись, он продолжил.

– Это были только я и мама. Папа был бардом в местной таверне, и как только узнал, что моя мама беременна дал дёру и больше мы о нём никогда не слышали. До этого мама работала швеёй в одной хорошей лавке, разве что хозяин был тот ещё свин.

Аннет проверила заварку в чайничке – помешала и закрыла; она ощущала себя странно – ведь уже давно никого не слушала, не разговаривала. Она никогда не разговаривала с хьюмаханом. И в последнее время она разговаривала только с Фивой и Юго, но они говорить как люди не умеют.

 

Конец ознакомительного фрагмента