Поцелуй дракона

Матиас медленно, на послабевших ногах, развернулся, и увидел её – ещё более прекрасную, что казалось невозможным. Та же светло‑смуглая кожа, которая днём выглядела ещё теплее; те же удивительные пурпурные глаза; те же светло‑холодные русые волосы, и заплетённые так же. В том же тёмно‑зелёном тёплом платье; в тех же коричнево‑зелёных сапогах высотой до середины голени и такого же цвета был ремешок на талии; в той же толстой тёплой шали с капюшоном зелёно‑коричневого цвета; та же тканевая сумка, ремень которой пересекал тело. Но не было митенок без пальцев.

Забыв о драконе, Матиас смотрел на лицо, которое он уже думал не увидит, с дрожанием души.

От его взгляда, Аннет почувствовала себя странно, неуверенно – и она отвела взгляд в сторону и вниз. Ей хотелось смотреть на него, но и в то же время ей хотелось отступить в тени пихт – скрыться, спрятать глаза, которые она никогда не хотела спрятать и даже не думала об этом. Но сейчас она волновалась, переживала, и это ей не нравилось.

Взгляд Матиаса становился тяжелее, и Аннет с опаской глянула на него – увидела: удивление, не понимание, желание понять. Она снова отвела взгляд; сжимала подол платья, хмурилась из‑за своего странного, неконтролируемого поведения и из‑за непонятных скомканных чувств.

Любопытство Фивы, сидящей на прежней ветке, возросло, ведь она никогда не видела свою Аннет такой. Юго, который тоже не видел её такой, нахмурился.

Матиас с интересом наблюдал за своей незнакомкой, но ему не нравилось, что он вызывал в ней не понятный ему дискомфорт. Он шагнул к ней и собирался открыть рот, чтобы что‑то сказать, как она, увидев краем глаза движение, натянулась будто струна, подняла голову и отступила на шаг. Она была готова защищаться – и это укололо Матиаса.

Аннет смотрела на гостя с опаской, с недоверием, а в чертах лица и кончиках пальцев подрагивало ожидание.

Сглотнув, Матиас улыбнулся – Аннет не переменилась в лице, не шелохнулась, лишь в глазах промелькнуло нечто неуверенное. Он отступил на шаг и встал там, где стоял до этого, даже чуть дальше – она снова не переменилась. И он отчётливее видел в ней натянутое ожидание чего‑то, как удара, но иного – не физического.

– Привет, – сказал он.

Дружелюбие в Аннет не появилось. Она ждала, когда гость отреагирует как другие – что она ведьма; что её магия – это зло; что у неё демонические глаза, и прочая чушь. Она ждала этого с колким предвкушением боли, хотя её это особо никогда не заботило, но почему‑то заботило сейчас. И заботило очень сильно.

Юго это видел, понимал – был удивлён, недоволен, но он вздохнул и отвёл взгляд в сторону.

– С…, – сказал Матиас. Он прокашлялся. – Спасибо, что спасла меня.

Зрачки Юго переместились вправо и вниз – смотрели на гостя с лёгким прищуром, искали: подвох, уловку.

Аннет слегка удивилась, похлопала ресницами. Она сделалась нейтральной, но осторожность и недоверие никуда не делись. Она наклонила голову набок, и в ней пробился прежний интерес. Она смотрела на гостя изучающим взглядом – осматривала его, заглядывала в него и что‑то искала, искала, но не находила.

Матиас был растерян – спасительница смотрела в упор, была: загадочной, таинственной, настороженной, а от того ожидания остались лишь блеклые осколки. Матиас с трудом понимал её. Всё что ему хотелось так это показать ей что ему можно доверять; и коснуться её руки хоть на секундочку, обнять, прижать, вдохнуть, и остаться в её жизни навеки. А сейчас он уже был счастлив от того, что она здесь, она дышит, и она смотрит на него не как на врага.

– Хм‑м, – протянула она. Она отвела руки назад, левой обхватила запястье правой, а пальцы зажимали подол платья. – Ты не боишься меня?

– Что? – удивился Матиас. – Нет.

– Хм‑м, – снова протянула она. Он вызывал в ней всё больше интереса. – Почему?

– А почему я должен бояться тебя? Ты не сделала ничего пугающего.

– Потому что я, как вы нас называете, ведьма. Порождение и слуга демонов или дьявола, я точно и не знаю во что вы там верите. Да и вроде это от королевства к королевству разнится.

– Ах, – произнёс Матиас. – Да, верно. Я просто… – Он не знал, как объяснить ни ей, ни себе, что как только он её увидел то всё что он знал о ведьмах рассыпалось в прах. Даже если что‑то из того, что он слышал было правдой, он знал, что это не имеет к ней никакого отношения. – Ну, да, называем. Да, верим.

– И? Ты разве не веруешь в своего бога?

– Верю, конечно! – воскликнул Матиас. Но он знал, что не грешен за отсутствие страха перед ней; за разговор с ней; за осознание, что она не зло – он не чувствовал ни вины, ни тяжести в своей душе.

– Вы же боитесь нас и нашей магии. Говорите, что наши глаза демонические, и прочее.

– Демонические? – поморщился Матиас. – Я считаю, что твои глаза прекрасны.

У Аннет перехватило дыхание, рот чуть приоткрылся, а руки рассоединились и, проскользнув по платью, повисли вдоль тела; сердце бешено стучало и волна волнительного, послабляющего жара пронеслась по телу.

– А…, – произнесла она. – П… – Она замолчала, не могла сказать ни слова, и отвела удивлённый смущённый взгляд.

Матиас, смотря на неё, замлел, а на лице появилась улыбка. Он нутром чуял, что чувства взаимны, должны быть взаимны, не могут быть не взаимны. Он приблизился к ней с уверенностью – она не отступила, подняла взгляд. На её щеках был лёгкий румянец, а руки теребили подол платья по бокам – она смотрела на него подобно милому невинному зверёнышу снизу вверх.

– Правда не боишься? – спросила она, хотя уже знала ответ, видела его в карих глазах.

Матиас остановился, улыбнулся.

– Правда, – ответил он. – Я же вижу, ты добрая. И ты спасла меня. Теперь очевидно, что всё, или большинство, что я слышал о ведьмах либо чушь, либо к тебе услышанное точно не относится.

Улыбка Аннет растаяла.

– Что такое? – слегка запаниковал Матиас. – Прости! Это слово «ведьма»? Это обидно для вас? Я не хотел! Я не знал! Я…

Аннет прервала его, звонко хихикнув. Он замолчал, растерялся; смотрел на её милую улыбку и весёлость в глазах, и улыбнулся сам.

Юго сидел, замерев будто скала, смотрел на них с угрюмой мордой, с чуть наморщенным носом. Фива подалась вперёд, а от хихиканья Аннет она развеселилась, запрыгала на ветке.

– Услышанное наверняка ко мне не имеет отношения, – сказала она. – Но и среди нас, как и среди вас, есть люди с тёмными душами и недобрыми мыслями. И нет, не обидно. Точнее, многие из нас не любят это слово, а кто‑то очень не любит это слово. Но некоторые, например я, относимся к этому нейтрально. Мы считаем, что это просто ваше слово для нас, разве нет? И что дело вовсе не в нём, а в том, как вы относитесь к нам и что вы о нас думаете. Правда, это мнение не очень популярно. А я – хьюмамо́ах. Вот наше слово для нас.

– Что оно значит? – спросил Матиас.

Аннет не ответила, сдержанно улыбнулась.

– Я – Матиас, – сказал он и, сделав широкий шаг, оказался перед Аннет.

– Аннет, – сказала она, и не отступила.