Под блюз опадающей листвы

Снилось Алексею огромное залитое закатным солнцем пшеничное поле. Такое огромное, что кроме него и золота, излучаемого им, ничего не было видно. Только поле и необыкновенное небо над ним, которое переливалось такими изумительными красками: от лилово‑розового цвета к оранжево‑жёлтому, от нежно голубого и даже белого к почти прозрачному… Оно светилось откуда‑то из глубины, словно оно заслоняло собой нечто сияющее каким‑то фантастическим светом.

Лёгкий вечерний ветерок то едва шевелил налитые колосья, то, усиливаясь, словно невидимой огромной ладонью клонил их к земле. Алексей стоял, раскинув руки, вдыхая полной грудью запах спелой пшеницы. Ветер раздувал его рубаху, касался нежно его лица. Он был счастлив, счастлив беспричинно, счастлив, как в детстве. Слёзы подступали к горлу и потоками стекали по щекам…

– Пожалуйста, пристегните ремни, – голос бортпроводницы прозвучал, как гром среди этого прекрасного неба. – Самолёт идёт на посадку.

Аэропорта в Михееве не было. Ближайший аэродром находился в N, километрах в ста двадцати от Михеева. Алексея встречал друг юности, ныне заместитель мэра города Михеев, Сергей Афанасьевич Подгородний.

– Здравствуй, дорогой! Ну, наконец‑то!

– Здорово, брат! Рад видеть тебя.

Друзья обнялись.

– Да, уж! Сколько? Сколько не виделись? Шесть? Семь лет?

– Почти восемь! Сколько раз обещал приехать?!

– Прости, брат. Но ты тоже хорош. Сам сколько раз в Москве был за этот год? Хоть бы ррраз заехал, паразит! Всё набегу, всё по телефону!

– Ладно‑ладно. Обменялись любезностями. Садись в машину, поехали. Кстати, я так и не понял, почему в гостиницу? Почему не к нам?

– Ну, чего я вас буду стеснять?

Сергей выразительно посмотрел на Алексея и с расстановкой сказал:

– Ты меня сейчас обидеть хотел?

Но тут же его взгляд снова сделался мягким, и он оживлённо добавил:

– Поехали! Настя на стол накроет. А? Лёх? Правда. Отметим и днюху, и встречу!

– Какой отметим? Третий час ночи! Давай в гостиницу. Устал. А завтра – к вам. Обещаю.

– Ну, старик, завтра не отвертишься. Поехали в гостиницу, – смирившись, скомандовал Сергей водителю.

 

Глава вторая

 

Проснулся Алексей рано и не оттого, что спал не на своём месте (к этому он как раз привык), а оттого, что именно выспался. Он с удивлением посмотрел на часы – было начало седьмого утра. Алексей перевернулся на спину в надежде поспать ещё часок, но уже через минуту понял, что сон ушёл без следа. Он окинул взглядом гостиничный номер и изумился – комната была залита рассветным солнцем, таким ярким и в то же время таким спокойным. Оно словно обволакивало стены, комод, кровать рыжей поволокой. Алексей посмотрел на окно, туда, откуда лился этот необычайный свет. Из‑за полузанавешенных штор был виден небольшой кусочек осеннего леса и краешек красного неба. Алексей подошёл к окну, распахнул гардины, и яркие краски осветили его лицо и тело. Линия горизонта переливалась жёлто‑красными цветами. Солнце только выходило из‑за холма, заливая огнём и без того рыжий лесной массив. Царствовала настоящая золотая осень. Тут же распростёрлась вторая линия: над лесом, чуть повыше просыпающегося солнца тянулись клубы фиолетово‑серых облаков. От них на жёлтое покрывало леса тёмными пятнами падали неровные тени, слегка лишь приглушая солнечные краски. «Вот это панорама! Не зря приехал», – подумал Алексей.

Он стоял у окна полураздетый. В отблеске рассветных лучей его тело выглядело идеальным. Союз света и тени совершенен! Алексей был прекрасно сложен. Занятия спортом помогали поддерживать замечательную форму. И о том, что ему стукнуло сорок пять, говорил лишь его паспорт.

Алексей размялся, сделав привычные упражнения, оделся и вышел на пробежку, подышать чистым утренним воздухом и оглядеть окрестности.

Гостиница (нет, это была даже не гостиница, это было нечто её заменяющее) располагалась на окраине городка. Была ещё одна, в центре, но Алексей попросил Сергея подыскать ему что‑нибудь более уединённое. Это в больших городах мира он любил останавливаться в центре, поближе к ночным клубам и казино. Что говорить, вольности обеспеченной жизни затягивали его, порой – с головой. Но о проигрышах, которых было гораздо больше, чем выигрышей, он забывал быстро. И не потому, что деньги доставались ему легко. Вряд ли то, чем он занимался можно назвать лёгкими деньгами. Нет. Уж слишком много сил и здоровья оставлял он на съёмочных площадках. Несмотря на это он легко расставался с деньгами. Он не был расточительным, скорее – щедрым. Благотворительностью он занимался так же часто, как играл в рулетку. Сюда же, в этот провинциальный городок, Алексей приехал за вдохновением, он намеревался плодотворно поработать, а для этого ему нужен был покой.

Но вернёмся к гостинице. Это было строение конца XIX века. Ремонта в стиле «евро» здесь никогда не было. Но в основном всё было очень прилично: высокие потолки, большие окна, высокие двери, чистое бельё, горячая вода, небольшой ресторанчик в правом крыле – всё, что надо для жизни. Но главное – тишина да красота за окном.

Гостиница располагалась в старом городском парке. Хотя это в советские времена здесь был парк, а лет сто тридцать назад это была дворянская усадьба. Некоторые постройки не сохранились, но сам дом был реставрирован в качестве местной достопримечательности. Это было большое голубое строение в два этажа. Окна первого располагались невысоко от земли и были почти в два раза меньше тех, что были на втором этаже. Входов в нижнюю часть здания было два, находились они с торцов строения. Сейчас на первом этаже разместились ресторанчик, с правой стороны, и различные хозяйственные помещения: кухня, прачечная и прочее – с левого входа.

На второй этаж вели две длинные пологие лестницы с балюстрадой в стиле ампир, упирающиеся с двух сторон в ризалит, образуя с ним террасу. Входом служили высокие темного дерева двустворчатые двери. Они были резные: классические ромбы и прямоугольные формы украшали нижние и средние части обоих створов, а завитки в стиле барокко красовались наверху. Двери находились в центре ризалита, по обе стороны от них располагались выступающие наполовину белые колонны. Голубые стены, белые оконные рамы, балюстрада, колонны и серая в стиле классицизма крыша – классическая дворянская усадьба конца XIX века.

Парковая зона занимала большую территорию. Здесь повсюду были аллейки со скамеечками, казалось ещё дореволюционного образца, такие, знаете, с завитками на высоких спинках. За домом когда‑то был сад. Сейчас новые хозяева сделали здесь пруд, посадили молодые деревья. Когда‑то давно в этом парке тоже был пруд или какой‑то другой водоём. Об этом свидетельствует небольшой каменный полукруглый мостик в глубине парка, заброшенный, полуразрушенный, заросший мхом. Одиноко стоящий посреди парка, он напоминает приходящим сюда о той красивой устроенной жизни русского дворянства в последние десятилетия своего существования.

Липовая аллея с разбитой брусчатой усыпанной пёстрой листвой дорожкой вела куда‑то далеко, где виднелись крыши серых многоэтажек.