Поймать океан

На пристани Асин уже ждали. Стоило подойти, как Вальдекриз тут же кинул ей в руки тяжеленный ранец, под весом которого она чуть не свалилась, но ее вовремя подхватили. Покрытые шрамами ладони с длинными узловатыми пальцами сцепились у нее на животе и придерживали, пока она не встала на ноги и не обернулась – поблагодарить спасителя. На щеках Асин наверняка расцвел румянец, но неловкость растворилась в холодном вечернем воздухе, стоило ей увидеть небритое лицо Атто.

– Вы тоже летите с нами? – обрадовалась она.

– Да, Асин, – Атто медленно кивнул, прикрыв глаза – серо‑синие, как неспокойная вода. – Решил поразмять кости. Засиделся я на одном месте. Совсем старый стал.

– Тебе это не поможет, дедуля, – усмехнулся Вальдекриз, но ответом его не удостоили.

Атто достал из кармана потрепанной кожанки самокрутку и, проведя ею под носом, шумно вдохнул. Под пальцами сминалась тонкая папиросная бумага, хрустел и сыпался на сапоги сухой коричневый табак. Протяжно выдохнув, Атто сунул папиросу в щель, где когда‑то был зуб, выудил трутницу и прикурил. Воздух наполнился густым едким дымом – он тянулся из уголков губ Атто, изгибался ломаными линиями и летел вверх. Закашлявшись, Асин отмахнулась и поморщилась: курящие люди как на Первом, так и на Втором были редкостью. Атто предупредительно повернулся боком, но игривый ветер тут же скомкал дым и большим клочком мятой бумаги швырнул Асин в лицо.

– Крылья твои проверил, – Вальдекриз хлопнул по ранцу. Зазвенели пряжки, глухо загремело что‑то внутри. – Если тебе это, конечно, интересно. А то, судя по тому, как быстро ты унеслась от меня утром – и даже не попрощалась, маленькая ты булка, – у тебя нарисовались какие‑то срочные и крайне важные хлебные дела.

Услышав его слова, Атто медленно повернулся. Одна из его бровей – не рассеченная надвое стражем – поползла вверх в немом вопросе. Асин крепче прижала к себе ранец и постаралась спрятаться за ним: и без того понимала, насколько она маленькая и несамостоятельная в глазах бывшего наставника. Но поучений о том, что следует самой заботиться об оборудовании, она не услышала, равно как и неодобрительного цоканья языком.

– И когда это ты стал таким заботливым? – Атто усмехнулся и выпустил из уголка губ тонкую струйку дыма. – Знаю тебя. Ты ничего просто так не делаешь. Обидишь ее, – он кивнул на Асин, – я тебе голову сапогом в плечи вобью.

– Я тебя услышал, – медленно произнес Вальдекриз, и Асин сделала шаг назад: вдруг между ними что‑то вспыхнет, взорвется и заденет ее? Так почему‑то частенько случается: ссорятся двое, а плохо становится третьему.

Когда прозвучало долгожданное «Все на борт!», слившееся для Асин в одно слово, она предпочла остаться позади, прячась за широкими спинами и чужими крыльями – чтобы только ее не заметили и не попытались уколоть. Вальдекриз мог сделать это специально, Атто – случайно. Поэтому, сбросив с плеч груз в виде ранца и собранной папой тяжелой матерчатой сумки, Асин отошла от людей, положила руки на фальшборт и опустила на них голову.

Причал уплывал все дальше и дальше, а белые паруса наполняла и подкрашивала угрюмая рыжина закатного неба. Ветер раздвигал тяжелые облака и подталкивал «Небокрушитель», который плавно, почти не качаясь, шел по воздуху. И когда ворот рубашки, дернувшись, защекотал накрахмаленными краями щеки Асин, а волосы ее взвились пшеничными лентами, тревога спрыгнула с груди толстой неуклюжей кошкой и уступила место приятному волнению. Внутри бурлил, медленно поднимаясь из самых глубин, восторг.

Асин запустила пальцы в волосы, вдохнула полной грудью и повернулась спиной к темнеющему океану. Ночь опустилась слишком быстро – стерла границу между водой и небом, выключила все цвета, оставив лишь синий и черный, и повесила высоко‑высоко луну – белый размытый полукруг, выглядывающий из‑за облаков. На палубе зажигались огоньки – маленькие желтые солнца, в свете которых плясали вытянутые человеческие тени, нечеткие и изгибающиеся. «Небокрушитель» ожил, как оживает ранним утром Рынок.

Масляные лампы мерно покачивались. Бушприт пронзал темноту ночи, а три мачты, великанами возвышавшиеся над головой Асин, временами скрипели, словно потревоженные деревья.

– Погода благоволит нам, – раздался неподалеку голос капитана Альвара.

Тяжелые кованые сапоги гремели о деревянный настил, когда он, чеканя шаг, обходил судно. Приказы взлетали в воздух пушечными выстрелами, команда работала, точно слаженный механизм. Лицо капитана Альвара преобразилось, перестало казаться таким чужим и потерянным. Он подставлял его попутному ветру, дышал полной грудью и улыбался уголком губ. Будто «Небокрушитель» был его продолжением. Как крылья Вальдекриза. И, пусть не все – Асин видела сжатые губы, слышала недовольные голоса – хотели видеть капитаном Альвара, его слушались.

Знакомые Асин будто растворились. Она не заметила на палубе ни вечно живого, даже чересчур, Вальдекриза, ни уставшего Атто, ни даже ту троицу из училища, неделимую, дружную и оттого самую малость раздражающую. Был лишь «Небокрушитель», его команда и она. Среди волнующегося океана и редких островов.

Асин присела, чтобы, прижавшись виском к одной из вытянутых дубовых бочек, обхватить руками ноги и вздремнуть под мирное покачивание корабля. В этот момент Альвар вдруг повернулся и, подняв ладонь на уровень груди, помахал ей. Так же неловко, как накануне махала ему сама Асин. Она рассмеялась, а глаза защипало от внезапно подступивших слез. Она, задыхаясь, фыркала в колени, временами поднимая лицо, чтобы выхватить из темноты фигуру капитана. Он больше не оборачивался, а затем и вовсе исчез. Асин зажмурилась, сунула ладонь под ухо и долго сидела так, тяжело дыша и шмыгая носом. Наконец она провалилась в неглубокий сон, за которым временами слышались разговоры и хлопанье парусов.

– Эй, – дрему прервал, разогнав, как утреннюю дымку, Вальдекриз. Он навис над Асин и, положив ладонь ей на плечо, для верности встряхнул. – Булка, вставай. Додумалась тоже, спать на палубе. Вообще‑то тебя там кровать ждала. Очень удобная. Я стащил у тебя подушку – она все равно тебе не нужна. Кстати, я там у тебя гренки в сумке нашел.

Удивительно, что никто не разбудил ее и не попытался отвести в каюту. Асин просто не заметили. Но так, наверное, было даже лучше. По крайней мере, люди не наблюдали за тем, как спит, вытянув одну ногу и подобрав под себя другую, странная девочка в мятой рубашке.

При попытке подняться Асин неуклюже проехала на попе вперед и распласталась на палубе. Затекшие ноги отказывались слушаться и просто царапали каблуками дерево. Волосы спутанными клоками падали на лицо. Перебинтованное плечо ныло, осуждая Асин за столь неудачное положение для сна. Вальдекриз усмехнулся, схватил ее за запястья и потянул на себя. Асин недовольно замычала.

– Ты что, их съел? – проворчала она, пытаясь для начала понять, где верх, а где низ.

– Да нет, меня дедуля прогнал. Сказал, что оторвет мне что‑то. И засунет куда‑то, – сказал Вальдекриз. Он намеренно растягивал слова, пытаясь передразнить Атто.

Поначалу Асин казалось, что она не до конца проснулась. Все вокруг было подернуто дымкой, предметы утопали в грязных клубах, расползающихся по палубе. Люди выплывали из смога размытыми фигурами и точно так же пропадали из вида. Асин потерла глаза кулаками, наспех убрала волосы назад и подняла голову. Рассветное небо заполнила черная, похожая на тучи муть. Сквозь нее пробивались рассеянные лучи солнца. Они едва касались мачт и сложенных парусов, которые в безветрии висели тряпками.

– Где мы? – Асин зевнула в ладонь и сжалась, пытаясь спрятаться от уже забравшегося под легкую рубашку утреннего холода.

– Это Железный Город, Асин, – ответила ей дымная завеса, из которой медленно, гордо вышел Атто с самокруткой в зубах.