Полярная звезда

Я особенно хотела, чтобы Мустафа прочел эту книгу, потому что ему не понравился фильм, он счел его слишком драматичным. Хотя он использовал то, что уже видел фильм, как оправдание, я не сдавалась. Когда мы играли в «Правду или действие», я загадала ему это. Вышло забавно, и в итоге Мустафа согласился. Мы сделали Сенем ведущей. В течение нескольких дней мы играли, и ни один из нас не мог выиграть. Но я была настолько честолюбива, что мне пришлось прибегнуть к хитрости. На этот раз я нарушила один из тех запретов, что постоянно нарушал Мустафа, и тайно проникла в корпус мальчиков. Увидев, что друг спит в одной из учебных комнат в полдень, я, недолго думая, обрызгала его водой и разбудила. После он не раз говорил, что это было уже слишком, но книгу все же купил, и вот я держала ее в руках.

– Я решил, что лучше купить и прочитать ее, иначе ты так и не успокоишься.

Я улыбнулась и сузила глаза, когда Мустафа убрал руку с моей щеки. Я умоляла его приобрести эту книгу в ту прекрасную новогоднюю ночь, которую мы провели на террасе.

– Разве ты не должен подарить ее Сенем?

Хотя я видела фильм и не читала книгу, но знала сюжет, поэтому перед отъездом хотела в последний раз досадить Мустафе. И, судя по его уклончивому взгляду, мне это удалось.

– Необязательно быть такой засранкой, Ниса.

Когда я опустила плечи и покачала головой, как бы говоря «нет», Мустафа закатил глаза.

Внезапно он притянул меня в свои объятия. Мустафа всегда прибегал к этому: обнимал меня, чтобы я не могла увидеть его эмоции.

– Будьте осторожны, хорошо? Ты же знаешь Сенем, она может наделать глупостей. – Разумеется, я знала Сенем и понимала опасения Мустафы. Невозможно было не понять его страх и тревогу.

– Почему бы тебе не рассказать ей о своих чувствах, прежде чем мы уедем? Разве не стоит сделать это хотя бы сейчас?

Мустафа не любил говорить о таких вещах, но я хотела подбодрить его. Может быть, что‑то изменилось бы между ними до его отъезда. Если не сейчас, то когда?

– Не стоит, вредина, еще не время.

Он дал мне знак замолчать, но когда еще мы смогли бы поговорить? Я даже не была уверена, что нам выпадет еще один шанс.

– А что насчет тебя? Что ты собираешься делать?

Когда мы выберемся отсюда, то окажемся в центре совершенно другой жизни. Но что будет с теми, кого мы оставим? Что будет с Мустафой? Я так беспокоилась о нем, что мысленно всегда оставалась с ним.

– Я сам о себе позабочусь.

Мустафа изображал из себя всезнайку, но не знал, что это на меня не действует. Как друг собирался позаботиться о себе? Он так и не сказал мне, что делал в течение нескольких дней, куда ходил, с кем общался. Поэтому мои переживания лишь усиливались.

– Как? Каким образом ты позаботишься о себе?

Юноша долго смотрел в мои глаза, и на его лице заиграла хитрая улыбка. Слова словно вертелись у него на языке, но не сходили с губ, и я понимала, что он сдерживает себя.

– Я нашел свою семью, Ниса.

Я замерла. Не могла пошевелиться. Мир словно остановился и на мгновение застыл от его слов.

– Что? Что ты сказал?

– Что слышала. – Мое изумление достигло предела, а глаза расширились. Как он мог не сказать мне об этом?

– Когда? Как ты их нашел? Почему мне не сказал?

Я засыпала его вопросами, но Мустафа схватил меня за плечи и заставил успокоиться.

– Потому что еще ничего не решено.

– Ты расскажешь мне все прямо сейчас.

Я вырвалась из объятий, а он покачал головой, давая понять, что не может. Как Мустафа мог скрыть от меня такое? Почему счел нужным молчать?

– Не сегодня.

– У нас не будет другой ночи, Мустафа.

Он сжал мое лицо между ладоней. Возможно, я видела его в последний раз.

– Я найду тебя и вернусь. Поверь мне, я сделаю это и все расскажу.

Я обняла его в последний раз, не в силах остановить слезы, побежавшие по моим щекам. Мы оба ненавидели прощания и, когда этот момент настал, не знали, что делать.

– Обещаешь? – прошептала я ему на ухо.

– Обещаю, ворчунья, обещаю.

Он мог быть неуравновешенным, упрямым, вести себя совершенно странно бо́льшую часть времени, но я знала, что если Мустафа дает слово, то держит его. Мое сердце немного успокоилось.

– До свидания, – сказала я, вырываясь из его объятий. Мой голос прозвучал печальнее, чем хотелось бы. Я не осмелилась обернуться и посмотреть на него снова, идя к зданию детского дома, но услышала его последнюю фразу:

– Береги себя, Ниса.

Когда я вошла в здание и прошла по тихим коридорам, перед глазами ожили воспоминания детства. Мои крики, мой плач, моменты, когда я не слушала госпожу Севду, времена, когда я оставляла домашнее задание в школе, тайком выходила из комнаты с Сенем и шла в сад. Времена, когда мы были еще маленькими и играли с другими детьми. Времена, когда мы повзрослели и стали для младших как старшие сестры… Несмотря на то что я родилась не здесь, я училась жить именно в этом большом доме. Каждый его уголок, даже трещины и выступы на полу, занимали место в моем сердце. Покинуть это место, этот дом, было не так уж просто. Но иногда большая боль влечет за собой и большую ответственность. Это самый важный урок, который я извлекла из жизни за все эти годы. Я собиралась оставить боль позади и покинуть дом, неразрывно связанный с ней.

Когда я поднялась по лестнице и подошла к двери комнаты, где провела столько лет, то увидела, что она закрыта. Я схватилась за ручку и подергала ее, но она была заперта. Мне хотелось кричать и умолять от бессилия: «Откройте дверь, откройте! Моя мама приезжает. Я буду ждать ее. Откройте!»

Скучали ли вы по кому‑то, кого не знали и не смогли бы узнать? Благодаря этому дому я узнала, что такое тоска. Я не могла закричать, у меня не было сил, и я тихо осела на пол перед дверью. Я позволила себе расплакаться. Слишком поздно. Понимаешь, мама, я уезжаю без тебя. Ухожу в другую жизнь, так и не узнав твой запах. Другие хотят дать мне то, на что ты не решилась. Ты опоздала, мама, слишком поздно.

Все должно было измениться завтра утром. Завтра утром я шагну в другой мир. Завтра, возможно, я буду плакать в другую подушку. Завтра станет поворотным моментом всей моей жизни.

После завтрака мы в последний раз проверили свои чемоданы и закрыли их. Сенем так волновалась, что постоянно дрожала. Но не я. Печаль и горечь никак не проходили. Когда мы вышли из комнаты, которую госпожа Севда обустроила для нас, я в последний раз оглянулась и посмотрела на длинный коридор. Я знала, что стану скучать по этому месту, но не знала, что буду скучать гораздо сильнее, чем думала.