Полынья

– Никто к ней даже не прикоснулся!

– Если бы вы ее хоть пальцем тронули, наши приграничные деревни уже догорали бы. Незамужняя девушка в окружении чужих мужчин – страшное оскорбление для степняков. А если это дочь их верховного старейшины, то оскорбление нанесено всему племени. Много лет все спокойно ездили через степь, и жители ближайших деревень не боялись никаких набегов. Но теперь кочевники станут мстить. Открытой резни они не устроят, все‑таки девушку вы не тронули. Но о привычной тихой жизни можно забыть. О спокойной торговле с соседями – тоже. Причем на пару поколений вперед.

Адриан оторопело смотрел на отца.

– Я… я же не знал… Я готов принести им извинения…

– Я отправил в лагерь Косматого гонцов, как только узнал о том, что случилось.

– И что?!

– Они не смогли даже приблизиться: кочевники встретили их градом стрел. Нет, никого из гонцов не задели. Стреляли не для того. Хотели бы – изрешетили бы стрелами, да и ружья у них есть. Не удивлюсь, если и пушки, – от Косматого всего можно ожидать. Но пока эти стрелы были лишь предупреждением. Косматый дал понять, что он в ярости, что принимать моих гонцов кочевники не собираются.

Молодой маркиз наконец поднял голову:

– Получается, теперь нам надо ждать нападений?

– Пока нет. Пусть Косматый и не принял моих людей, но я хорошо знаком с обычаями степняков. Есть единственный способ искупить вину, и мы попробуем им воспользоваться.

Герцог Роберт на несколько мгновений замолчал, потом потянул за витой шелковый шнур, висевший у окна. Вскоре за дверью кабинета раздались шаги.

– Нам нужен человек, владеющий языком степняков, как родным, – быстро пояснил герцог сыну, потом повернулся к вошедшему слуге. – Найдите мне Эдгара. Он здесь?

– Должен быть здесь, ваше высочество. Он дрался рано утром на дальней поляне с бароном Германом, но давно вернулся.

– Тогда ступайте за ним, – скривился герцог. – Позовите Эдгара и принесите из дальнего кабинета бумагу, чернильницу и перо.

Он проводил слугу взглядом и замер. Адриан растерянно смотрел на него, не понимая, чего ждать, и от волнения поминутно вытирал ладони о зеленые бархатные штаны, густо расшитые золотой нитью. Герцог опустился в кресло у окна и кивком велел Адриану занять место за письменным столом. Едва молодой маркиз устроился, как на пороге возник слуга с бумагой и чернилами, а следом в дверях появился мужчина в очень простом и сдержанном темно‑сером костюме – личный секретарь и переводчик герцога Роберта.

Он казался лет на десять старше Адриана. Среднего роста, широкоплечий, стройный, чуть суховатый, он держался прямо и вместе с тем свободно. Лицо с правильными точеными чертами могло показаться слишком строгим, но его смягчала легкая, едва заметная улыбка. Черные волосы были, вопреки моде, отрезаны выше плеч, синие глаза смотрели открыто и невозмутимо.

– Ваше высочество, – вошедший поклонился герцогу Роберту и повернулся к Адриану, – ваша светлость…

– Эдгар, вы лучше всех нас знакомы со степняками, их языком и обычаями, – начал герцог. – И наверняка уже знаете, что случилось.

– Знаю.

– Косматый примет письмо, если я все сделаю по их законам?

– Он в ярости и ясно дал это понять. Косматый больше всего сейчас заботится о чести рода.

– Как и все мы, – нахмурился герцог.

– Да. Но его племя оскорблено, и он слишком буйствует.

– И они перебьют гонцов, если я снова пошлю людей к ним в лагерь?

Эдгар спокойно улыбнулся:

– Я отвезу письмо.

– Правда?

Герцог Роберт выдохнул, едва скрывая облегчение. С самого начала разговора он подбирался к этому моменту и не знал, как попросить Эдгара направиться к разъяренным кочевникам, лагерь которых сейчас наверняка гудит, как растревоженный улей.

– Возьмите с собой полдюжины лучших стражников, – начал он. – Или целую дюжину.

Секретарь только покачал головой:

– Нет, ваше высочество. Я поеду один и не возьму с собой даже перочинного ножа. Косматый сейчас – оскорбленный отец, да. Но в первую очередь он – предводитель племени, и он не прикажет палить по безоружному послу.

– Пожалуй, – согласился герцог. – А чернокрылые? Если вы им попадетесь? Я слышал, их недавно снова видели в степи.

– У меня прекрасная лошадь, ваше высочество. Никаким чернокрылым ее не догнать.

Адриан, раскрыв глаза, уставился на отца.

– В степи видели чернокрылых? – выдохнул он. – И вы… вы не предупредили меня, когда мы с друзьями поехали кататься верхом?

Голос молодого маркиза задрожал. Если с грозными кочевниками‑степняками вполне получалось договариваться, жить бок о бок, поддерживать ровные отношения и даже вести торговлю, то от чернокрылых стоило держаться как можно дальше. Их свирепое племя верило, что пришло в этот мир лишь для истребления всех прочих народов. Долгое время о них ходили лишь легенды, но в последний год небольшие отряды чернокрылых изредка появлялись в степи, налетали на путников или на маленькие беззащитные деревушки и удалялись, изрубив своими клинками в клочья всех, кто не сумел скрыться.

– Перейдем к делу, – сказал герцог Роберт, не отвечая на упрек. – Берите перо и бумагу, Адриан. Письмо должно быть написано вашей рукой и от вашего имени. Эдгар продиктует вам, что именно писать, – он лучше всех нас знает язык и нравы кочевников.

Маркиз растерянно переводил взгляд с отца на его секретаря и обратно, словно предчувствуя недоброе.

– Что я должен написать?

– Как что? Что раскаиваетесь в содеянном и просите руки дочери Косматого.

Адриан не поверил своим ушам.

– Жениться на кочевнице? Мне?

– Не мне же, – криво ухмыльнулся герцог. – По законам степняков искупить вину должен именно тот, кто провинился. Тронул – ходи. Пишите, маркиз. Это единственный способ избежать долгой войны.

Адриан в отчаянии взглянул на отцовского секретаря, но по его серьезному лицу понял, что другого способа действительно нет.

– А Каталина? – выдохнул он.