Последний репортаж. Глобализация

Ребята первое время долго не соглашались на подобные встречи, но через какое‑то время сдались и они. Долгое нахождение в замкнутом пространстве выматывает и сводит с ума любого, когда они увидели принятые мной меры защиты, остались довольны и стали приходить часто. Несколько раз я была и у них, правда сказать, они оказались настоящими параноиками в плане защиты и к моему прибытию перестелили клеенкой все полы и стены, превратив свою квартиру в настоящую операционную. Ну и ладно! Я все понимаю: хоть мы и доверяем друг другу, но страх заразиться все же присутствует.

Дело еще осложняется тем, что болезнь проявляется не сразу, а лишь через несколько дней, до этого человек чувствует себя хорошо, но уже является носителем смертельного вируса. Поэтому мы предпочитаем не рисковать и предпринимаем все меры предосторожности. Естественно, стопроцентной гарантии ни маски, ни антисептик, ни тем более обернутые в пищевую пленку дверные ручки дать не могут, любой из нас не исключает возможности заразиться, но что делать? Приходится идти на риск, чтобы почувствовать глоток свежего воздуха из прежней жизни, когда прийти к кому‑то в субботний вечер было обычным делом, а иначе мысли о суициде окончательно завладеют твоей головой. Эти вечера единственное, что позволяет мне хоть как‑то держаться в этом безумном и теперь уже чужом для меня мире.

Правда, до недавних пор, а точнее, года полтора назад у меня был недолгий роман с местным участковым по имени Петр. Роман продлился недолго, как‑то само так случилось, что он незаметно пришел и также незаметно ушел из моей жизни. Я теперь часто о нем вспоминаю, и почему‑то с теплотой. Наверное, потому, что это последние нормальные отношения, которые у меня были, если их к таковым можно отнести. Познакомились мы случайно, когда у меня был домашний карантин из‑за того, что один из сотрудников в нашей редакции подцепил вирус. Естественно, всех работников моего офиса заставили сидеть дома без права куда бы то ни было выходить. А следить за этим поручили местным участковым. На протяжении двух недель Петр приходил каждый день утром и вечером, чтобы отслеживать соблюдение мной режима изоляции. Вернее, так было первую неделю – на вторую он стал приходить вечером, а уходить утром. Может, вы меня будете осуждать, но одиночество сделало свое дело. Интересно, где он сейчас? Может, уже погиб от вируса или все так же работает участковым, хотя странно, что я его ни разу не видела с тех пор, как мы расстались. Ну да ладно… Что‑то больно много места в моей голове отведено этому человеку.

Уже полдень, а у меня еще ничего не готово к приему гостей. Обычно мы встречаемся в пять, чтобы они успели вернуться до начала комендантского часа, иначе у них будут проблемы. Так что пора срочно приниматься за работу. После того как я обернула все контактные места в пищевую пленку, включая ковер в прихожей, стол и стулья, на которых они будут сидеть, я принялась за ужин. Блюда скромные – отварной картофель с рыбой и бутылка белого сухого вина. Времена тяжелые, для некоторых и этот набор является недостижимой роскошью, да и вовсе не для еды мы встречаемся, это скорее неотъемлемая традиция – разделить трапезу с гостем. Главное для меня и моих друзей – это общение, почувствовать вкус прошлой, обычной жизни, хоть и не без вынужденных мер защиты, которые не дают забыть о днях нынешних.

Едва я закончила приготовления и посмотрела на часы, которые показали начало шестого, как услышала шаги на лестничной клетке. Их манеру шагать и о чем‑то перешептываться я хорошо изучила. Сразу накинула марлевую повязку на лицо, надела медицинские перчатки на руки и побежала открывать дверь, испытывая то самое чувство социальной близости, которое нам всем так необходимо.

 

* * *

 

Я дождалась, пока Настя и Антон поднимутся на лестничную клетку моего этажа, чтобы через смотровой глазок по заложенной из детства привычке убедиться в том, что это действительно они. Несмотря на маски и защитные комбинезоны, я с легкостью отличу их силуэты даже в уличной толпе. Через прозрачный Настин комбез (из обычного дождевика) просвечивал уже довольно знакомый ярко‑синий костюм, который делал ее весьма приметной.

Не успели ребята постучать в дверь, как раздался щелчок дверного замка. Я с большим нетерпением встретила их на пороге.

– Ты что, нас караулишь? – раздался веселый, звонкий голос Насти, который, словно бальзам, еще больше увеличил и без того приятные ощущения от нашей встречи.

Как же я по ним соскучилась…

– Скорее входите!

Настя вошла первой. Традиционных объятий мы теперь избегаем, как во времена средневековой чумы. Я просто отхожу на пару шагов. Можно сказать, что это часть современного общепринятого этикета. Антон сразу закрывает за собой дверь, после чего без особых прелюдий мы проходим на кухню и рассаживаемся по разные стороны стола с пластиковой перегородкой посередине. Ее я забрала из местного магазина. Когда он разорился, оттуда стали тащить что ни попадя, вот и я забрала свой единственный трофей. Снизу этой перегородки находится небольшой вырез – окошко, которое было изначально предназначено для обмена денег между кассиром и покупателем, теперь же мы его используем для переговоров. Из‑за этого мой обеденный стол напоминает тюремную комнату для посетителей, которую каждый из нас видел в зарубежном кино. Антон указывает на подобное сходство каждый раз, когда усаживается за стол, и для большей реалистичности делает вид, что берет в руку воображаемую трубку переговорного устройства.

– Алло, Юля, как ты? – говорит он, подражая американским актерам.

А я в ответ всегда подыгрываю…

– Хорошо, – отвечаю я, – сегодня в тюрьме макароны дают. – И мы каждый раз над этим смеемся.

Такие обстоятельства нас ничуть не смущают, напротив, это превратилось в традиционный повод для шуток над нашим положением, а в современном мире без самоиронии никак. Зато мы теперь спокойно снимаем маски, после того как усаживаемся на свои места; если кто‑то случайно чихнет, то пластиковая перегородка между нами примет удар на себя.

– Ужин подан! – торжественно провозгласила я, указывая на расставленные блюда.

– Довольно богатый стол по современным меркам, – констатировала Настя.

К слову, они тоже не бедствуют, вместе работают на продуктовом складе, поэтому у них всегда есть еда, чего нельзя сказать о большинстве других жителей нашего города.

Настя познакомилась с Антоном еще задолго до того, как все случилось. Поначалу он мне не нравился: невысокого роста, кудрявые волосы, высокий лоб и тонкие губы. Зарабатывал он на тот момент тоже копейки, так что Насте приходилось всегда занимать деньги у своих родителей. Зато она всегда вызывала у меня зависть: длинные стройные ноги, гладкая кожа, правильные черты лица и слегка вздернутый носик – стандартный объект обожания любого мужчины. Никогда не понимала, что она нашла в Антоне, но никогда не упрекала ее в этом – как говорится, каждому свое.

– Это все необходимо! – ответил Антон на затронутый мной вопрос о мерах, принимаемых для борьбы с вирусом. – Нужно просто затянуть пояса, рано или поздно все закончится, – добавил он, подливая себе вина в бокал.

– А если не закончится, – возразила я, – мы так и будем всю оставшуюся жизнь с затянутыми поясами ходить?

– Не так уж мы и плохо живем, – ответил он с прежней безмятежностью, смакуя вино из наполненного им бокала. – С голоду не умираем.