Посмотри на меня
«Вот и применила теорию на практике!» – подумала я и, сдавшись, решила быть не психологом, а просто человеком.
– Хорошо, извини. Давай начнем с чистого листа?
– Давайте…
***
Мы говорили обо всем: о родителях, о его жизни, о школе, об увлечениях. Он не оказался «юным преступником», как я считала изначально. Он был бедным и потерянным мальчишкой, которому никто и не пытался помочь. Когда я слушала его, слезы предательски стекали по щекам. Я полностью понимала, идя сюда, что работа будет не из легких, но, когда я слышала подобное из уст ребенка, мое сердце обливалось кровью.
Родители у него не из лучших – пьют, постоянно бьют, срывая на нем всю свою злость. Мне было искренне жаль мальчика, хотелось помочь, стать частью его жизни и создать для него лучшие условия. Кто бы мог подумать, что ребенок нарушает закон не потому, что для него это развлечение, а потому, что ему просто комфортнее быть в полицейском участке, чем в собственном доме. После этого разговора пришло осознание того, что мои отношения с родителями не так уж и плохи, как я об этом говорила.
Недолго думая, я предложила ему альтернативное решение:
– Ваня, давай мы с тобой поработаем? Будешь приходить ко мне часам к трем каждый день, будем с тобой разговаривать, знаешь, о чем угодно, рисовать, читать, может, найдем тебе хобби? – Мальчишка интенсивно начал кивать головой, и мое сердце сжалось, а слезы вновь потекли по щекам.
***
За целый день приходило еще пятеро детей. Все ребята были из хороших семей, но в силу своего возраста они ведомы, на них отрицательно влияли другие дети из сомнительных компаний.
Весь рабочий день я думала об истории Вани и пыталась найти лучшее решение в данной ситуации, но все идеи, что приходили мне в голову, казались настоящим бредом. В любом случае пришлось бы чем‑то жертвовать, безусловно, но нужно было найти такое решение, которое помогло бы выйти из этой ситуации максимально безболезненно.
После тяжелого трудового дня я валилась с ног. Мне казалось, если не душевные переживания, я бы могла уснуть во время прогулки до дома. Не в силах переживать эту ситуацию в одиночку, я написала друзьям и рассказала о тяжелой судьбе этого мальчика.
Рин: «И что ты думаешь делать?»
Ева: «Безусловно, нужно что‑то предпринять…»
Рин: «Наверное, стоит обратиться в опеку?»
Лина: «Сначала ему нужно пройти психологическую реабилитацию, а после уже глобально менять его жизнь… Я еще подумаю, ребят…»
Лина: «А как ваши дела?»
Рин: «Я уже написал припев своей песни».
Ева: «Провела очень наполненный и интересный день: увиделась с родными и друзьями, наконец, дочитала книгу, которую начала читать еще в начале года».
Немного пообщавшись на свободные темы с друзьями, я ближе к полуночи выпустила телефон из рук. Я лежала в кровати и закрыла глаза в надежде уснуть, но мысли не давали покоя. В моей голове не промелькнуло ничего, кроме Вани и очередного бреда, который хотел стать грандиозными идеями. Проворочавшись еще несколько часов в кровати, я все‑таки смогла уснуть.
***
Прошло две недели интенсивной работы. Я по счастливой случайности успела на обед и не спеша отпивала кофе. Ко мне подсел мой новый знакомый Коля, с которым мы познакомились в мой первый рабочий день.
– Как дела у местных психологов? – улыбаясь, спросил он.
– У них и спроси, – гаркнула я и отвернулась.
– Что с настроением? – озадаченно спросил парень, после жадно вгрызаясь в шоколадный пончик.
Тяжело вздохнув, я начала делиться своими переживаниями с младшим лейтенантом:
– Знаешь… Он изо дня в день приходит с новыми побоями, с каждым днем он закрывается от меня: не рассказывает о проблемах, не ведет со мной отвлеченных бесед.
– Обращайся в опеку, Лина, – отложив свой любимый пончик, друг серьезно посмотрел на меня.
Не желая его больше озадачивать, я положительно ответила, утаив многие детали.
***
Еще несколько дней я отчаянно боролась с Ваней и органами опеки: первый яро отрицал предположения об избиении, вторые, явно незаинтересованные в этом деле, прикрывались загруженностью и постоянно твердили «у нас нет никаких оснований». Обессиленно лежа на рабочем столе и хватаясь за голову, я не могла найти нужного решения. Мне ничего не оставалось, и я твердо решила откровенно поговорить на эту тему с Колей, не скрывая и не умалчивая ни единой детали. Мы вместе пришли к выводу, что лучшее решение в данной ситуации – найти этому ребенку достойного опекуна. Мы хватались за каждый вариант как за последний. Когда все‑таки нашлась дальняя тетя Вани, Мария Константиновна, я активно начала подготавливать все нужные документы. И на протяжении всего времени все шло относительно хорошо, пока в нужный час Ваня так и не явился на прием.
***
Нервно ерзая на стуле, я с нетерпением ждала прихода Вани. Напридумывав уже десяток трагичных сценариев, я, тяжело вздохнув, залезла в телефон. В то время пока я пролистывала новостную ленту, мой телефон начал звонить:
– Добрый день, Алина Сергеевна, вы, наверное, потеряли Ивана, – нервно говорил врач из полицейского участка.
Я, ничего не ответив, положила трубку и побежала в кабинет звонившего. Зайдя туда, я застала ужасную картину: Ваня, свернувшись калачиком, лежал на больничной кушетке, огромный синяк красовался под его глазом, а тело было покрыто кровоточащими ранами и ссадинами.
– Кто это сделал? – вся пыхтя от злости, спросила я.
Ваня неподвижно лежал и пустым взглядом смотрел прямиком в мои глаза.
– Все хорошо… Я рядом, – гладя его по голове, нежным полушепотом говорила я. – Отдыхай, дорогой, а потом вместе с опекой напишем заявление. Отказы не принимаются! – я попросила медиков позаботиться о нем, а потом пошла в кабинет, попутно звоня Коле.
Рассказав ему о данном инциденте, я зашла в кабинет и схватила сумку с личным делом Вани. С Колей мы встретились около главного входа в полицию и, ни минуты не медля, отправились к родителям мальчика.
***
Стоя около злополучной двери, я не находила себе места. Эмоции бросали меня из стороны в сторону, но в конечном итоге здравый смысл уступил нарастающей ярости. Я без стука влетела в квартиру, и моему взору представился «прекрасный пейзаж»: за кухонным столом, похожие больше на мертвых, чем на живых, сидели родители Вани. Я осмотрела быстрым взглядом квартиру, которая была больше похожа на помойку, чем на жилплощадь, где должен воспитываться и расти ребенок. Повсюду валялись стеклянные бутылки от разных алкогольных напитков, вещи были хаотично разбросаны в коридоре, а застоявшийся запах спирта сам опьянял меня и резко бил в нос.
