Правила вождения за нос. Сумасшедший домик в деревне

– Я напросился. В субботу она позвонит мне и скажет, на какой час назначена встреча.

– Позвонит? – вскинул брови Таганов. – А если твоя жена подойдет к телефону?

– Жена? – глупо переспросил Стас.

– У него просто вылетело из головы, что он женат, – пробормотала Вероника Матвеевна. – Неужели не понятно?

 

* * *

 

На следующее утро его разбудил взбудораженный Пучков:

– Я оставил для тебя в агентстве видеокассету с допросом Чекмарева. Вскрылись новые факты в деле об исчезновении Павла Локтева.

– Чекмарев? – проворчал заспанный Стас. – Там что‑то серьезное?

– Сам посмотришь, – буркнул Пучков. – Поезжай прямо сейчас. Вероника на месте, так что на кофе и бутерброды можешь смело рассчитывать.

– Ты не в курсе, как там Фадеев?

– Пока без изменений.

– Ладно, информацию принял, начинаю действовать.

Стас положил трубку, потянулся и, взбодрившись, быстро застелил постель. Если он сам этого не сделает, Вика и пальцем не шевельнет. Она в последнее время вообще игнорировала его комнату. Даже ночью сюда не заглядывала. «Наверное, у нее кто‑то есть, – равнодушно подумал Стас. – Может, она наконец влюбилась по‑настоящему, и мы тихо‑мирно разбежимся?» Это была заветная мечта Стаса – застукать Вику с любовником. Мечта сулила свободу без скандалов и без чувства вины.

Он позвонил Веронике Матвеевне из машины, и она к его приезду сварила крепкий кофе, выложила из пакетов на тарелку свежие рогалики с джемом.

– Зачем ты женился, Стас? – спросила она, похлопывая его по плечу. – Кому нужна вертихвостка, которая даже не готовит завтрак?

– Это она так мстит мне за то, что я не прихожу домой на ужин, – пробормотал Стас с набитым ртом. – Мы с Викой стоим друг друга.

– Если ты считаешь, что смысл брака – добиться равновесия, то ты ошибаешься.

– А в чем смысл брака?

– Брак – это иллюзия обладания. Обладания тем, что тебе безумно нравится. Тем, что ты хочешь иметь в своем полном распоряжении. На некоторое время это успокаивает.

– А где кассета? – спросил Стас.

– У тебя в кабинете на столе. Только звук сделай потише. Там кто‑то здорово орет. Шеф с утра меня уже напугал.

Едва пленка пошла, Стас сразу увидел лицо Чекмарева, взятое крупным планом. Оно было потным. От Вовиной сдержанности не осталось и следа – он разливался соловьем и рассказывал весьма интересные вещи. Он видел труп Павла Локтева. Парень загнулся от передозировки наркотиков.

– Квартиру снимал какой‑то чех, я не знаю, как его звали, – тараторил Чекмарев. – Он уже давно слинял на родину.

– Можете показать квартиру?

– Могу. Конечно, я покажу. Но я ведь говорю – она была съемная, та квартира.

– Кто туда наведывался, кроме вас и Локтева?

– Да все, кому нужна была доза. Когда явился Пашкин отец, народ был в отключке. Не знаю, как он попал в комнату, как открыл дверь. Он просто появился, и все. Сначала тормошил Пашку, потом начал трясти меня за грудки.

– Почему тебя?

– Потому что я один еще держался на ногах. Он заставил меня помочь ему дотащить Пашку до машины.

– И ты безропотно подчинился?

– У него глаза такие были… ужасные. Он был злой, как дьявол. Мне не нравятся люди черной масти. Демонический тип. Я подумал, что Пашка кончился, и испугался. Я никогда больше не возвращался в ту квартиру.

– С какой стати отец Локтева спрятал тело сына?

– Он боялся за свою жену, за Пашкину мать. Все бормотал: «Пусть она думает, что Паша когда‑нибудь найдется».

– Как отец Локтева обнаружил ваш притон?

– Я не знаю!

Стас взъерошил волосы на затылке. Дальнейшая запись оказалась практически бессодержательной. Там были крики, визг и бесконечные: «Я не знаю! Отпустите меня!» Он позвонил Пучкову и сообщил:

– Я посмотрел кассету. Думаю, Чекмарев сказал все. Надо ехать к родителям Локтева. Если отец действительно забрал тело сына и где‑то тайком похоронил его, смерть одного из трех женихов Насти Шороховой получит разумное объяснение.

– Один – ноль в пользу версии нашей клиентки, – вздохнул Пучков. – Если Локтев умер от передозировки наркотиков, это означает отсутствие чьего‑то злого умысла. Получается, проклятие работает.

– Локтева могли проследить до той квартиры и вколоть ему смертельную дозу. Ведь народ вокруг лежал, как трава.

Стас не стал говорить, что, прежде чем ехать к родителям Локтева, он собирается наведаться к Регине Никоновой. Дальняя дорога его не пугала. Даже напротив – вдохновляла. Ему хотелось все как следует обмозговать.

– Как заявиться к незнакомой женщине и немедленно расположить ее к себе? – спросил он у Вероники Матвеевны, бегая по приемной с булкой во рту.

– Смотря какая женщина, – осторожно заметила та. – Если брюнетка, то нужен предлог. А если блондинка, можно обойтись комплиментами.

– Я серьезно, – предупредил Стас. – Собираюсь познакомиться с Региной Никоновой. У меня нет времени ее… разрабатывать. Я собираюсь приехать и просто позвонить в дверь. И что я ей скажу?

– Ну, Стас, – проворчала Вероника Матвеевна, – у тебя непомерные требования к аккуратной и исполнительной секретарше. Я не мастер диалогов!

– Но женщина должна знать, на что может клюнуть другая особа ее пола!

– Скажи, что она может получить что‑нибудь бесплатно. Пачку стирального порошка – «Тайд», например. По телевизору постоянно показывают рекламу. «А теперь мы идем к вам!», помнишь?

– Я же не Владимир Тишко! – не согласился Стас. – У меня лицо неподходящее. Если я припрусь с порошком, мне ни одна женщина не поверит. Нужно цвести, пахнуть и разговаривать со скоростью пятьсот слов в минуту, а я не умею.

– Тогда соври, что Регина выиграла приз.

– Какой? – развел руками Стас. – Где? Может, она не играет в лотерею!

– Ладно, фиг с тобой, – сказала Вероника Матвеевна. – Я потрачу на тебя полчаса. Но на многое не рассчитывай.

Через полчаса она вошла в кабинет и выложила перед Стасом реквизит: дешевый фотоаппарат в красивой коробке, бесплатную газету «Товары для вас» и распечатанный на компьютере список из двадцати фамилий, в котором фамилия Никоновой присутствовала в том числе.