Принцессу драконом не испортишь! Сказка для взрослых

Когда Дракон узнал, что отец улетел, он, признаться, обрадовался. Жить с ним под одной крышей было невыносимо. И если бы не улетел он, то улетел бы Дракон.

Правда, радость от свободы быстро пропала, когда старый друг семьи, Фрем, зачитал последнюю волю отца в этом мире.

– Он оставил Логово тебе, мой мальчик, – сказал Фрем. – Он любит тебя и доверяет тебе труд своей жизни.

Дракон едва не задохнулся собственным пламенем. Его так и подмывало поднести завещание к огню и проверить, не написано ли там невидимыми чернилами «выкуси». Но Беофос не стал бы так рисковать. Даже с последней волей.

– Забери Логово себе, Фрем, – попросил Дракон. – Мне оно не нужно. Ты мудрый, ты многое повидал, многих знаешь.

Но Фрем покачал головой.

– Нет, Логово твое. Я не испытывал тяги к похищению принцесс даже в молодости. А все эти дамские визги… нет. Это не мое.

– Но и не мое! – воскликнул Дракон. – С чего ты взял, что я смогу управлять пансионом масштаба Логова?

– Потому что в этом видел тебя твой отец. Он видел в тебе потенциал, который не видишь ты сам.

Дракон оглянулся. Кабинет отца, гагат и дерево. Все в нем было чужое. Все в нем было ненавистным. Ни единого портрета жены или сына. Только портрет самого себя. Беофос считал, что его изображение в виде змия добавляет солидности месту, в котором он вершит судьбы. Юноша тут же поклялся сжечь проклятый портрет.

– Как по мне, то лучший способ убить мой потенциал – это похоронить меня в Логове! – в сердцах воскликнул он.

– Ну‑ну, не горячись! – Фрем не терял самообладания. – Это место дает власть.

– Мне не нужна власть.

– И обязанности.

– Сейчас нет нового курса воспитанниц, так что и обязанностей у меня нет.

– Тролль тебя раздери, мальчик! – не выдержал пожилой дракон. – Есть девушки и их принцы, которых твой отец обещал взять на следующий курс.

– Никто не сочтет себя обиженным, если я в такой короткий срок после потери отца никого не буду принимать.

– И все же, у тебя есть обязанности перед этим миром. Логово – это не просто пансион. Это один из узлов мира в мировой политике. Когда между странами вот‑вот вспыхнет война, многие бывшие воспитанники приезжают за советом к дракону, садятся за стол переговоров в этих залах и приходят к мирным компромиссам. Ты против мира во всем мире? Ты что, хочешь разрушить существующий мировой порядок?

Дракон фыркнул. Фрем спокойно продолжал:

– Это место, мальчик, оно больше, чем ты или Беофос. И это большая честь и священная обязанность – владеть Логовом, пансионом с политической силой.

– Тем не менее я бы предпочел, чтобы в нем было меньше политики. И больше пансиона.

– Вот видишь, – похлопал его по руке Фрем, – новый хвост по‑новому метет.

– Я побуду владельцем Логова, – холодно сказал Дракон, – за несколько столетий я избавлю его от статуса политического места и тогда… и тогда я навсегда покину его.

Так наш Дракон унаследовал Логово и пансион при нем.

Прошло всего пара десятков лет, и он углубился в дела. Дракон развивал пансион, заслужил статус лучшего в своем деле, но от политической роли было не скрыться. И как бы он этому ни противился, но он продолжал выполнять последнюю волю отца.

Ох, он понимал принцессу Клодилию и ее оковы. Его были не лучше! Только жениться ему пришлось на пансионе. Его статус, унаследованный статус дракона‑миротворца, управляющего объектом стратегического значения для магического и не‑магического миров, был ничем не лучше титула.

Что может знать принцесса Клодилия, которая проживет в лучшем случае лет двести рядом с нелюбимым мужем, о том, как коротать тысячелетия рядом с этой каменной могилой?

Как может ей быть скучно на уроках? И что такое скука для него? Наверняка не пройдет и полвека, как он будет во всех магических комитетах, в которые его попытается затолкнуть Фрем.

По крайней мере рядом с принцессой семнадцать лет был брат, который любил и понимал ее. А в его же жизни не было никого. И все, что остается, это его уютная Хижина рядом с Логовом, да надежда, что кто‑то разделит с ним эту участь.

 

Глава 9. Принцесса продолжает шалить

 

Триста семьдесят одна гостья, и еще ни одна не выбралась из цепких лап гнома – учителя изобразительных искусств. Глоб Рукотворник, потомственный пещерный ювелир, был слеп, как крот, на свету и тратил свой талант художника на обучение бездарных светских дебютанток основам живописи и скульптуры.

Какие только причины не выдумывали гостьи Дракона, чтобы сбежать с его уроков! Чаще всего звучало, что в потемках они не могли найти свой собственный нос, не то что холст. Одна даже разрисовала спину своей товарки, приняв ее за мольберт. Сомнительный комплимент, который повлек драку на веерах и выдергивание плюмажа из торжественной шляпки.

Но Клодилия Зирландская превзошла всех, заявив, что ему пришло письмо от его брата, поэтому он срочно должен бежать к кухаркам.

Почему к кухаркам и где письмо, Клодилия уточнять не собиралась. Только опустила глаза.

– Возможно, они решили прочитать его без вас. Знаете, чтобы подтвердить или развеять слухи…

– Слухи?

Ученица снова опустила глаза.

– О вашем брате.

– Какие слухи о моем брате? – Бакенбарды Глоба воинственно поднялись.

– О его женитьбе.

– Женитьбе?! – Узенькие от яркого (на ладан дышащего) света свечи глаза гнома расширились до размера глазищ какой‑нибудь смазливой большеглазой феи. У него было тридцать пять братьев, и все они были закоренелыми холостяками. Вообще свадьбы среди гномов были событием исключительным, редким, как встреча с лепреконом, который только снял штаны, чтобы присесть на горшок. Но уж когда браки заключались, гномы компенсировали эту недостачу многочисленным потомством.

– Женитьбе на…

– На?..

– Его стоматологе.

– Полутролле из Авиранских конюшен?!

– Ну, если это его стоматолог…

Глубокоуважаемый Глоб Рукотворник засеменил своими крошечными ножками в сторону кухни.