Привет, прощай и все, что между ними
Клэр закатывает глаза:
– Это не квест!
– Ладно, пусть, но я все равно считаю, что это подозрительно романтичный поступок для того, кто из кожи вон лезет, чтобы вести себя практично, – притягивая к себе Клэр, отвечает Эйден.
Клэр достает ему только до груди, и поэтому ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Эйден тут же наклоняется, чтобы поцеловать ее, и, хотя они делали это уже тысячи раз – даже на этой самой школьной парковке, – у нее все равно подкашиваются ноги. И вдруг Клэр в ужасе понимает, как мало поцелуев им осталось.
Они вместе поднимаются по школьной парадной лестнице, и Клэр тянет за ручку массивной деревянной двери, но та не поддается. Она пару раз стучит на случай, если внутри дежурит охранник, но никто не отвечает.
– Занятия начнутся только через пару недель, – напоминает ей Эйден. – Уверен, что в вечер пятницы тут точно никого нет.
– Я думала, может, работает летняя школа или типа того…
– Давай уже просто перейдем к следующему пункту.
Клэр качает головой, не зная, как объяснить Эйдену всю суть сегодняшнего свидания: вместить два года в этот последний вечер; высыпать из коробки все кусочки, а потом сложить обратно в правильном порядке, чтобы получившаяся картинка была как на ладони.
И чтобы они сказали наконец друг другу «прощай».
Но для этого им нужно начать с самого начала.
– Нет, – говорит Клэр, поднимая глаза на каменное здание. – Должен быть способ попасть внутрь. Здесь мы впервые увидели друг друга…
Эйден улыбается:
– На уроке мистера Коди, геологии.
– Точно! Только не говори, что помнишь!
– Конечно, помню.
– Нет! По крайней мере, тот первый день.
– Да ладно тебе! – смеется Эйден. – Как тебя можно не запомнить?
– Это нереально, – соглашается Клэр, хотя знает, что это неправда. Ее называли умной, забавной, целеустремленной и талантливой, но незабываемой – никогда. Главные стороны ее характера (те самые, которыми она очень гордится) раскрываются только после знакомства. На первый же взгляд Клэр кажется довольно неприметной: каштановые волосы, карие глаза, средний рост – короче говоря, ничего необычного. Она ничем особо не выделяется, и ее это вполне устраивает. Тем более что в старшей школе все могло быть куда хуже. Эйден был первым парнем, который по‑настоящему заметил ее.
В тот свой первый день в школе он сел прямо перед ней. Преподаватель передал в класс жеоды[1], и, когда подошла ее очередь, Клэр бережно взяла один из них в ладони. С виду это был обычный камень, но внутри переливались фиолетовые кристаллы. Когда она передавала его новенькому, он смотрел только на жеод. Но потом, когда наконец заметил ее, когда они оба поняли, что это начало чего‑то… Этот момент она готова вспоминать снова и снова. Потому что после встречи с Эйденом Клэр, похожая на обычный пыльный камень, засияла, как кристаллы внутри жеоды.
– Нам нужно попасть в школу, – ощутив странный прилив отчаяния, повторяет Клэр.
Эйден непонимающе смотрит на нее.
– Это правда так важно?
– Да! – Клэр снова начинает дергать дверную ручку, хотя и очевидно, что это бессмысленно. – Нам надо все сделать правильно.
Эйден не понимает, почему это так важно для нее, и ей вряд ли удастся ему объяснить. Но завтрашний день, когда все изменится, приближается неумолимо быстро, и этот план на их последнее свидание – единственное, что она пока еще может контролировать.
Все лето Клэр изучала описания выбранных курсов и карту кампуса и переписывалась с будущей соседкой по комнате, пытаясь понять, какой скоро станет ее новая жизнь. Но сколько бы она ни читала, сколько бы информации ни искала, ей так и не удалось четко представить все детали. А ведь нет ничего хуже незнания.
В стольких вещах еще предстоит разобраться! Клэр сомневается, сможет ли совмещать вводный курс по психологии с историей Японии или найти кого‑то, с кем можно будет сидеть в столовой в первые напряженные дни, когда незнакомые друг с другом люди начнут объединяться в компании друзей.
Она пока не уверена, сможет ли ужиться с соседкой по комнате, девушкой из Нью‑Йорка по имени Беатрис Сент‑Джеймс, которая только и пишет о том, на концерты каких групп ей удалось попасть этим летом. Клэр подозревает, что вся их комната будет обклеена постерами.
Будет ли ошибкой оставить зимнее пальто дома, до приезда на День благодарения? Будет ли настолько невыносимо делить ванную комнату с двадцатью другими студентками? Одеваются ли девушки с Восточного побережья иначе, чем девушки из Чикаго? Сможет ли она выделяться в толпе или смешается с ней? Выплывет или потонет? Будет тосковать по дому или ощутит независимость? Будет она счастлива или будет страдать?
Но самое главное – сможет ли она пережить все это, не вися на телефоне с Эйденом?
Клэр, сокрушенно вздохнув, отступает от деревянных дверей школы.
– Да уж, – признается она, – хорошенькое начало.
Эйден пожимает плечами:
– Ну и что? Тебе не кажется, что и этого вполне достаточно?
– Достаточно, но не вполне.
– Еще бы! – Эйден закатывает глаза, но все равно идет следом за Клэр, которая устремляется вдоль здания, мимо парковки для учителей и зрительного зала, к концу восточного крыла, чтобы выйти на задний двор. Проходя мимо какой‑нибудь двери, они проверяют, открыта ли она, но все надежно заперты.
Оказавшись за школой, они встают у окна класса мистера Коди на первом этаже и, приложив ладони к стеклу, заглядывают внутрь. В комнате темно и тихо, доска начисто вытерта, на темных столах лежит слой пыли, камни и другие образцы аккуратно разложены по коробкам вдоль противоположной стены.
– Как будто что‑то поменялось, – говорит Эйден. – Тебе не кажется?
Клэр кивает:
– Как будто класс стал меньше, что ли.
– Наверное, потому что теперь мы – крутые студенты колледжа, – усмехается Эйден, и они отступают от окна. Он кладет руку ей на плечо. – Жаль, что мы так и не смогли попасть внутрь.
[1] Геологическое образование в виде замкнутой полости различных форм, внутри которой в виде кристаллов откладываются минеральные вещества.
