Прости за любовь

Поднимаю голову, выдыхая разом весь кислород из легких. Моя отвисшая челюсть еще не вернулась на место, а тут такое! Гигантские грозди винограда, переплетаясь с лозой и листьями, нависают высоко над головой. Конструкция выглядит довольно массивной и, если бы не масштаб помещения и приличная высота потолков, ментально давила бы на посетителей. Разглядываю каждый виток этой чудной феерии, забыв дышать. Неужели, где‑то, совсем недалеко от меня, все это время тихо существовала такая красота?

Разве можно представить, чтобы кто‑то жил здесь, среди такого великолепия? Неужели, существовал однажды человек, который приходил в эту комнату каждый день и настолько привык к ее красоте, что даже не обращал внимания на все это? Мне, выросшей в коммунальной квартире с бабушкой и братом, такая роскошь кажется нереальной. Еще более нереальным видится тот самый владелец дома, который воспринимал его величие, как данность ежедневной рутины.

– Кто жил здесь? – вырывается у меня.

– Это дом моей семьи, – говорит Руслан. – Его строил мой пра‑пра‑прадед. Он был очень своеобразной личностью. Коллекционировал бабочек и, в то же время, любил собственноручно делать вино. И это несмотря на то, что у него было много крепостных. Впрочем, это не помешало ему открыть винный завод.

Так вот почему тут так много винограда в орнаменте?! А меч и рапира?

– А вот мой пра‑прадед был военным, служил в царской армии, – продолжает Руслан. – Кажется, у него был какой‑то конфликт с отцом. Впрочем, это только семейные предания… Но он здесь не жил, ушел из дома. И вернулся сюда только после смерти отца, когда нужно было вступать в права наследства… Этот дом отобрали у нашей семьи после революции. Только у дедушки получилось вернуть его обратно. Кажется, он выкупил его у какого‑то кооператива. А может, и нет… в общем, я толком и не помню уже.

Как интересно! Череда поколений, жизнь которых протекала в этих стенах. Невольно подумалось о том, что камень все это помнит. Люди приходят и уходят, одно поколение сменяется другим, меняются мода и стиль, а камень так и стоит на месте, молчаливым свидетелем всех этих событий.

– А ты? – поворачиваюсь к мужчине лицом. – Тоже жил в этом доме?

Его глаза блеснули арктическим холодом, и я тут же пожалела о том, что так опрометчиво забылась. Этот человек, он опасен. Не знаю, откуда я знаю это. Просто знаю, чувствую.

– Я приезжал сюда на лето в детстве, пока были живы бабушка с дедушкой, – говорит Руслан.

Отворачиваюсь, делая вид, что засмотрелась на лепнину на стене. А, на самом деле, потому, что не могу выносить его взгляд, не ощущая дрожь во всем теле.

– А сейчас почему не живешь здесь?

– У меня квартира в городе, мне так удобно, – доносится до меня хорошо поставленный голос мужчины. Если не смотреть ему в глаза, то не так страшно. – А, вообще, не знаю… просто так сложилось. Да и дом нуждается в капитальном ремонте. Я бы тут все переделал. Все это старье… оно нуждается в замене…

Что?! Нет! Только не это!

– Это же просто преступление! – срываюсь.

Ну какое мне дело, что он станет делать со всем этим? Это же не мой дом! И меня никто не спрашивал!

Но я просто не могу молчать!

– Нельзя уничтожать такую красоту! – резко поворачиваюсь к мужчине и со всей бесстрашностью, на которую способна, заглядываю в его холодные глаза. Его безразличие к прекрасному настолько задело мои глубинные чувства, что я забыла о том, как сильно боюсь его.

Пусть внутри этого мужчины пустота и безразличие, но у меня еще остались чувства!

– Ты думаешь? – спрашивает он безразличным тоном.

Не знаю, как ему это удается, но интонация его голоса не меняется, практически никогда. Я не помню, чтобы слышала в его голосе хоть какие‑то эмоции, хоть раз. Нет, он всегда стабильно идеален.

– Это же история! История твоей семьи! Неужели тебе не жаль ее стирать?! – понесло меня, знаю. Но я слишком долго проливала слезы после утраты, думая лишь о том, как несправедлива ко мне жизнь. И теперь меня, словно, прорвало. Слишком большой и великой выглядит эта старина. И он, да!, даже он!, не имеет права ее уничтожать!

– Помоги мне все здесь обустроить, – предлагает Руслан вдруг.

– Что? – теряюсь вмиг, – обустроить…?

– Дом, конечно, – продолжает мужчина. – Тут давно пора сделать ремонт, а у меня все руки не доходят. Да и времени на это нет.

– Не…, – бормочу, – я не смогу…

– Ты чем‑то занята сейчас?

Серые льдинки взяли в плен мое лицо. Они впились в мои глаза арктическим холодом, прожигая насквозь и не давая мне шанса вырваться из их магического захвата. По телу прокатилась дрожь, и колени начали мелко трястись. Моя бравада кончилась, и теперь каждая клеточка моего организма вспомнила о том, как сильно я боюсь этого человека.

– Н‑нет, – проблеял в ответ мой голос. И почему я не могу ему просто солгать? Отчего во мне эта уверенность, что этот человек способен читать мои мысли?

– Тогда помоги мне, – настаивает мужчина.

И потом добавляет, уже мягче:

– Пожалуйста. Я не сделаю это сам. А тебе, я уверен, можно довериться.

Разве этот мужчина умеет просить? Нет, я была уверена, что он всегда только берет, гипнотизируя собеседника своим арктическим взглядом. Или нет, он просто идет по головам, получая свое? Да, именно таким я его и считала всегда. И, быть может, была не так уж далека от истины.

Но сейчас он просит. И кого? Меня.

Разве такое могло случиться? Еще и со мной?

Это настолько обескуражило, что я замерла с дебильным выражением недоумения на лице, продолжая молчать, как полная идиотка.

– Можешь не отвечать сразу, – успокаивает Руслан, глядя на мое замешательство. – Но обещай подумать. Ладно?

Киваю, не в силах выдавить и слова. Кажется, мне это снится, потому что просто не может быть правдой.

– Я никогда не занималась реставрацией дома, – шепчу, проглотив ком в горле. – Тебе лучше попросить кого‑то другого. Я могу все испортить.

– Не думаю, что ты что‑то испортишь, – тут же он ставит меня на пьедестал, хотя я этого совсем не заслужила. Да и не знает он, каковы мои способности.

– Я серьезно, – теперь уже я его уговариваю. Кажется, что, если хоть что‑то сделаю не так, то холодный прокурорский взгляд этого мужчины будет преследовать меня до конца дней. – Я понятия не имею, как реставрировать дом. Раньше мне приходилось только картины восстанавливать. А это совсем не одно и то же.

Губы Руслана чуть дрогнули в легкой улыбке. Такой же холодной, как и его взгляд.

– Просто подумай, – снова повторил он. – А потом соглашайся.

И он подмигнул мне, будто, решив добить окончательно. Невероятный день, в котором все странно. От самого начала и до этого момента.