Пространство и время
Официант ещё раз вежливо двинул моноколесом, подтверждая полученное указание, открыл на животе дверцу, где у него, очевидно, находился утилизатор, и стал проворно складывать туда посуду своими многочисленными руками. Глаза у Литы вдруг нехорошо сузились, и, собрав со стола вилки‑пинцеты, она ловко прицепила их за края большого блюда, наполненного огрызками недоеденных фруктов. Робот, добравшись до посудины, невозмутимо высыпал остатки еды внутрь себя и вознамерился отправить блюдо следом, безуспешно попытался вставить его в проём вдоль, поперёк и перпендикулярно, подёргал руками и завис.
– Да. Адаптация не на высоте, – констатировала Лита, оживившись, и скука наконец‑то исчезла с её лица. – Неудачная прошивка.
– А что теперь будет? – поинтересовалась Милли.
– Прибежит какой‑нибудь местный менеджер с претензиями и будет портить нам настроение, – сердито заметила Нэя.
– Нет, я думаю, что этот пластиковый дурак так и будет стоять до самой станции, – предположила Лита.
Не случилось, однако, ни того ни другого. Прошло минуты три, и несчастный официант ожил, скосил вниз свои объективы и переложил негабаритную посуду из верхних рук в нижние. Было понятно, что к нему удалённо подключился какой‑то системщик, так как верхняя пара рук плавными, совершенно человеческими движениями отцепила вилки, поместила внутрь живота, затем переправила туда же и блюдо. Робот слегка дёрнулся, переключившись в автономный режим, и быстро закончил уборку. Потом из того места, где объёмистый живот‑утилизатор переходил в единственную ногу, он вытянул длинный шланг гидропылесоса (ох уж этот креативный дизайн!) и тщательно обработал стол.
– Желаете что‑нибудь на десерт? – бархатно пророкотал он, убрав пылесос и сложив попарно руки на дверце утилизатора.
– Десерт? – Лита поколебалась пару секунд. – Ладно. Мне ликёр. Ананасовый.
Официант поменял ручки в каждой паре местами, что, видимо, означало некоторую степень искреннего сожаления.
– Согласно принятого Советом Мира глобального закона, – последовал длинный ряд букв и чисел, – алкогольные напитки недоступны клиентам, не достигшим возраста совершеннолетия и гражданской дееспособности.
– Смотри‑ка! Грамотный… Ну тогда неси мне банан с земляничным вкусом. Только, смотри, не клубничный!
– А мне… – Нэя на секунду задумалась. – А мне пирожное. По‑марсиански. И чтобы крема было побольше!
– А мне – гравицапу с пробамбушками!
– Заказ принят. Время исполнения – десять минут.
Робот отвесил лёгкий поклон на моноколесе и, важно повернувшись, покатил за десертом. По пути он учтиво уступил дорогу какому‑то старикашке, старомодно и смешно одетому. Нелепая курточка с мешком‑капюшоном за плечами была украшена надписями на старых языках, тёмно‑синие штаны из грубой ткани (кажется, такие раньше назывались «джинсы») заканчивались чуть ниже колен, а безволосая шарообразная голова была увенчана маленькой кепочкой с длинным‑предлинным козырьком. Лысым он был, конечно же, не потому, что у него была алопеция (вырастить новые волосы нужных длины и цвета ещё легче, чем новые зубы), а вследствие глупой моды столетней давности. Морщины на лице старичка были хорошо разглажены, но всё же было заметно, что лет ему вполне достаточно для безмятежного и беззаботного времяпровождения. В уши были вставлены клипсы‑наушники, из которых еле слышно доносилась какая‑то дикая древняя музыка – то ли крейзи‑рок, то ли вообще рэп, и старикан комично подёргивался и трясся на ходу, словно страдал в тяжёлой форме давно побеждённой болезнью Паркинсона.
Увидев сидящих за столом молодых девушек, пожилой пассажир радостно осклабился, захихикал и сменил курс. Было видно, что он изрядно нагрузился в алкоголь‑баре и испытывал потребность в общении.
– Покорнейше прошу меня извинить, – учтиво и вкрадчиво заговорил он, подвалив к дивану с лежащей на нём Нэей, которая нехотя приняла вертикальное положение. – Вы не подскажете, какая сейчас будет остановка?
– Алкантра, – буркнула Лита и отвернулась к окну.
Крейзи‑музыка в клипсах старичка смолкла – он, видимо, настроился на длительную беседу.
– Алкантра? Это что‑то знакомое… Это, кажется, космопорт такой?
– Угу…
– Извините ещё раз. Вы не разрешите присесть?
– Попробуйте… – Нэя сдвинулась поближе к окну, всем своим видом показывая – шёл бы ты отсюда, подальше и побыстрее…
Престарелый меломан потоптался на месте, вздохнул и попробовал. Он, конечно же, прекрасно знал, какая следующая станция, и что там находится, просто искал повод для разговора и теперь прицепился к внешнему виду попутчиц.
– А какая у вас одежда красивая! И одинаковая… Это что – форма такая? Как будто военная, как раньше. Армии‑то уже нет давно…
– Мы учимся в Космической Академии, – объяснила Милли. – На практику едем.
– Да ну? На практику? И в космос полетите?
Лита сморщилась, как от кислого. Так говорили, наверное, лет пятьдесят назад – «полететь в космос».
– Да, стажировка в Пространстве. На грузовом рейсе.
– На орбиту или на межпланетном?
– На межпланетном.
Милли одна беседовала с навязчивым старикашкой – две другие стажёрки демонстративно его игнорировали.
– У нас преддипломная практика. На два года.
Старичок восхищённо покачал головой и поцокал языком.
– Надо же… Такие молоденькие – и уже космонавты!
– Почему это – молоденькие? – не выдержала Лита. – Мне, между прочим, уже двадцать два года!
– Да ну! Земных? – притворно удивился собеседник.
– Ну не марсианских же!
– И мне двадцать два!
– А мне так вообще двадцать три…
– Конечно, конечно, вы уже совсем взрослые, – легко согласился старый болтун. – Как всё обычно и просто – преддипломная практика! А вот во времена моей молодости…
– Сто лет назад, – буркнула Нэя, возвращаясь к созерцанию ногтей.
– Что? А‑а, да‑да, хи‑хи‑хи, что‑то около того… Так вот, тогда это было событие – полёт в космос! Незаурядное…
Ископаемый собеседник, мало того, что говорил на интерлингве с заметным акцентом, как и многие его ровесники, так ещё и постоянно вставлял в свою речь устаревшие слова и выражения.
– А сколько сейчас времени, не подскажете? – вдруг встрепенулся он.
– Полдень! – резко ответила Лита, намеренно не называя точное время – может, отвяжется наконец…