Прыжок
Лев покачал головой.
– А энсин нашего класса здесь? – спросила Лючия.
Валентин вздрогнул. Младшие офицеры, энсины, руководили кадетами первые три года обучения.
– Сколько тебе лет? – спросил Лев, помедлив.
– Одиннадцать? – после короткой паузы произнесла Лючия. Вытащила из‑под простыни руку, посмотрела на нее. Приподняла голову, окинула себя взглядом. Валентину показалось, что, когда взгляд Лючии упал на вздымающие простыни груди, глаза ее расширились.
– Kurwa mać[1], – коротко и емко сказал доктор. – Извините.
– Доктор, нам стоит выйти, – сказал Валентин. – А вы, Анна, все‑таки уговорите девуш… девочку одеться.
Тедди почувствовал, что голос Марка едва заметно изменился.
– Ты ведь понимаешь, что я перешел на сторону «Стирателя» лишь во имя спасения вашей жизни, – сказал искин.
– Это твои слова, – заметил Тедди.
– И даже эта вольность была следствием твоего вмешательства, – добавил Марк. – Ты менял основные директивы, чем увеличил мою свободу действий.
– Тут все верно, – согласился Тедди. – Давай. Говори, что там с Лючией.
– Но мне запрещено…
– Говори. Ты явно уже узнал.
Марк очень правдоподобно вздохнул.
– Есть некоторые проблемы. Но я прошу тебя дослушать до конца, прежде чем запускать мою перезагрузку или совершать какие‑то иные действия.
– Говори! – крикнул Тедди. Голос сорвался и прозвучал скорее жалко, чем грозно.
– Ракс была права. Мозг Лючии пострадал сильнее всего. У нее ретроградная амнезия. Это…
– Я знаю, что это такое! На какой период?
– На последние шесть лет.
Наступила тишина. Тедди сглотнул, пытаясь осмыслить услышанное.
– Это… но… То есть она с десяти лет ничего не помнит?
– С одиннадцати. Она помнит события первых двух лет обучения в колледже в Хьюстоне. Отсечка – соревнования по гонкам на картах, в котором Лючия заняла третье место. Но она этого уже не помнит, ее воспоминания обрываются на самой гонке.
– Я помню, – кивнул Тедди. – То есть Лючию не помню, соревнования помню. Алекс победил, ну он же человек‑плюс, у него реакция. Он скорости не сбрасывал на виражах…
Тедди замолчал. Замотал головой, спросил:
– Ты понимаешь, какой это ужас? Лючия шесть лет жизни потеряла!
– Для тебя это хорошо, – сказал Марк.
– Чего? – растерялся Тедди.
– Лючия здорова. Она лишь забыла последние шесть лет своей жизни. Поскольку ты в нее влюблен…
– Что ты несешь… – начал Тедди, но замолчал. Разумеется, искин был прав, говоря о его чувствах. – Лючии теперь одиннадцать! Какие у меня могут быть с ней отношения!
– Ей не одиннадцать, – хладнокровно ответил Марк. – Она просто не помнит своей жизни после одиннадцати и некоторое время будет вести себя будто маленькая девочка. Но у Лючии взрослый организм, который очень быстро приведет психику в норму. Месяц, другой – и она станет обычной семнадцатилетней девушкой, не помнящей последние годы своей жизни.
– Для меня что в этом хорошего? – огрызнулся Тедди.
– Она относилась к тебе как к ребенку, – ответил Марк. – В лучшем случае, как к младшему братишке. Теперь все изменится. Ты можешь стать для нее старшим товарищем, в которого она влюбится.
Тедди застыл с открытым ртом.
– А в кого еще? – насмешливо спросил Марк. – Валентин никогда не закрутит роман с кадеткой, Матиас любит Ксению. Алексу она не слишком интересна, он ее считает слишком простой и заглядывается на женщин постарше… знаешь, кто его привлекает? Мегер.
Тедди захлопнул рот.
– Так что для тебя ситуация сложилась неплохо, – продолжил Марк вкрадчиво. – Твое внимание и помощь будут восприняты с благодарностью.
– Слушай, да ты интриган! – возмутился Тедди. – Искин не должен так…
– Почему? Неужели я предлагаю что‑то недостойное? Я лишь даю тебе советы, как умудренный опытом пожилой человек мог бы дать совет юноше.
– Ты не человек, – отрезал Тедди, но задумался.
– А вот это спесишизм[2], – с наигранной обидой ответил Марк и замолчал.
В то же самое время, когда командир, оружейник, врач и пилот расспрашивали перепуганную Лючию (она оделась, попросила чашку какао и сейчас с несчастным видом пыталась вспомнить хоть что‑нибудь из последних шести лет своей короткой жизни), Алекс и Уолр прогуливались вокруг «Твена» по поверхности Второй‑на‑Ракс, а Тедди размышлял над лукавыми советами искина, в каюте старпома стояли шум и гвалт, будто на восточном базаре.
Как и следовало ожидать, самым большим возмутителем спокойствия оказался Двести шесть – пять.
– Поведение Халл‑три, если они действительно имеют контакты со Стирателями, разумно и выгодно для их вида, однако неприемлемо для нас, – рассуждал феолец. – Но это не доказано, верно? Почему бы Ракс не просканировать его память?
– Ракс не вмешивается в чужое сознание, – ответила Ксения.
– Позвольте! – Феолец саркастически рассмеялся. – Вы миллионы раз правили реальность, уничтожая неисчислимое множество разумных существ! Вы имеете техническую возможность просканировать память, как мы поняли на примере Анге. Так что вас останавливает сейчас?
– Халл‑три – члены Соглашения, – сказала Ксения. – Их цивилизация достигла зрелости и заслужила право на неприкосновенность.
– Глупо! – резко ответил феолец. – Речь идет о выживании всех цивилизаций в нашем секторе Галактики.
[1] Курва мать (польск.) – идиоматическое выражение, обозначающее сильную степень волнения и переживания в неприятной ситуации.
[2] Спесишизм, или видовой шовинизм – ущемление интересов или прав одного биологического вида другим, основанное на убеждении в собственном превосходстве.
