Расправа и расплата
– Успокоить? – показал дубинку Мишка. – Я быстро… Сиди смирно! Если б хотели тебя пришить, давно б уж в Вороне плавал. Сиди смирно, если хочешь, чтоб ребра были целы! Понял?
Он захлопнул дверь и снова запер на замок. Анохин сел в темноте на пол, привалился спиной к стене. Значит, убивать не собираются. Что же они задумали? Это точно кого‑то из главарей ждут. Что они требовать будут? Чтоб молчал? Запугивать будут? Хорошо, дам я обещание молчать, разве они успокоятся тогда, поверят? Какую гарантию будут требовать, чтоб я молчал?
Так Анохин сидел, размышлял долго, казалось вечность. Его не беспокоили, было тихо, и он задремал неожиданно для себя.
12. Насилие
Проснулся от шума, стука двери, зажмурился от яркого света. На него светили фонариком.
– Вставай, выходи! – голос Мишки.
Анохин сидел, прикрывал ладонью глаза от света, не шевелился. Тогда кто‑то ухватил его за шиворот, рванул вверх, поставил на ноги, развернул и, пиная коленом под зад, вытолкал из комнаты, выволок на улицу и потащил по песчаной дорожке меж деревьев к воротам, за которыми серела в темноте райкомовская «Волга». Анохин, увидев ее, перестал сопротивляться, пошел сам. На улице было темно, звездно. Его не отпускали, держали за шиворот и за локоть. Возле машины вдруг швырнули на землю, выкрутили руки назад, связали веревкой и заткнули рот трепкой. И только потом втолкнули в машину на заднее сиденье, снова сжали с двух сторон, как в прошлый раз. Анохин понял, что действующие лица те же. За рулем Юрка, а рядом Мишка со Славиком.
Ехали по лесу назад, в город. Значит, где‑то там будут допрашивать. Почему не здесь, ведь в лесу удобней, никто не помешает. Чего они задумали? Проехали бетонный мост через Ворону, быстро поднялись в гору. Центр был почти безлюден, значит, уже заполночь. Быстро проскочили через весь город к железнодорожной станции, проехали переезд, постукивая, покачиваясь на рельсах, свернули к вокзалу, но не остановились, покатили дальше, запетляли по узким улочкам меж заборов частных домов, остановились возле дороги, которая вела к общежитию сахарного завода, где жил Анохин. Узкая дорога шла через сад вдоль густой лесопосадки.
Мишка со Славиком, опустив стекла у машины, с минуту прислушивались к чему‑то. Было тихо. Они потихоньку вылезли из машины, стараясь не шуметь, вытащили Анохина и, подхватив его под руки, повели по дороге вдоль лесопосадки. Шли, прислушиваясь, видимо, опасались встречных людей.
Анохин знал, что скоро закончится вторая смена на маслозаводе, где работали почти одни женщины. Они пойдут в общежитие, которое только считалось сахзаводским, жили в нем рабочие разных предприятий… «Зачем они тащат меня в общежитие? – мучился Анохин. – Что им там надо? Хотят, чтоб я показал им, где пленку спрятал? Почему же ни разу не спросили о ней?».
Посреди пути бандиты сдернули Анохина с дороги, затащили в кусты, положили на землю и придавили к траве…». Зарежут сейчас, чтоб все думали, что убили его по дороге домой!» – ужасом пронзило голову, и Анохин дернул руками, пытаясь вырваться, забился в траве. Его придавили коленом, вдавили рукой в лицо в землю. Он задохнулся.
– Лежи! – злобно зашипел Мишка. – Держи его, не выпускай! – буркнул он Славику. – А я буду смотреть.
Они теперь держали Николая вдвоем. Юрка Кулешов, видно, остался в машине.
Значит, и здесь убивать не собираются! Что же они затеяли? Может, кто‑то идет, хотят пропустить, а потом…
Слышно было, как Мишка трещит сухими сучьями, отходит в сторону. Заговорил с кем‑то шепотом. Значит, тут еще кто‑то. Что же они затеяли? – трепыхалось, рвалось в груди сердце. Анохин затих, стал прислушиваться, надеясь понять, о чем они шепчутся. Комар нудно зудел над ухом. Славик по‑прежнему давил ему в спину коленом, а рукой держал за волосы, прижимал голову к земле. Связанные руки начали болеть, щипать, видно, он содрал кожу веревкой, когда рванулся, попытался освободиться. Мишка Сын вселенной и незнакомец замолчали, притихли, и потом донесся непонятный шепот:
– Два раза!
И опять тишина. Потом громкий шепот Мишки в их сторону:
– Славик, держи его крепче, чтоб не трепыхался! Идут!
Издалека донесся негромкий разговор. Кто‑то шел по дороге. Голоса приближались. Можно было различить, что идут, по крайней мере, две женщины и один мужчина. Чем ближе они подходили, тем сильнее Славик вдавливал Анохина в землю. Николай задыхался. Когда голоса поравнялись с ними, Анохин попытался рвануться, дернул ногой, зашелестел, но Славик скрутил его так, что он чуть не потерял сознание. Голоса замерли на мгновенье.
– Кто‑то там есть! – сказала женщина тревожно.
– Крыса, должно, – успокоил ее мужчина. – Их развелось – страсть!
Голоса стали удаляться.
– Если еще раз дернешься, я те горло перережу! – прошипел Славик.
И затих, прислушиваясь.
– Один! – донесся взволнованный шепот Мишки. – Приготовься, действуй!
– В случае чего, подстрахуй!
– Не дрейф, я на посту!.. Смотри не увлекись, не кончь!
Анохин ничего не понимал, не догадывался, что они хотят сделать. Донеслись шаги, потрескивание сучьев и все замерло. Снова издали послышались негромкие женские голоса. Должно быть девчата возвращались с маслозавода. И снова по мере приближения голосов Славик сильнее вдавливал Николая в землю. Голоса ближе, ближе, и вдруг в тишине резкий треск сучьев, вскрик, визг! Кто‑то быстро пронесся мимо по дороге, а из кустов неподалеку слышался шум борьбы, вскрики, хрипы, треск одежды, злобное рычание:
– Лежи, сука!
Совсем рядом раздались шаги и громкий шепот Мишки:
– Давай, развязывай! Быстрей!
Славик отпустил Анохина и начал, суетясь, развязывать узел веревки на его руках.
– Быстрее, быстрее!
– Затянул, гад!.. Все, поддался…
– Эй, кто там! – заорал вдруг Мишка во все горло. – В чем дело?
– Помо… могите! – раздался тонкий писк оттуда, где слышалась борьба.
– Славик, окружай! – снова заорал Мишка и бросился сквозь кусты лесопосадки на голос девушки.
Кто‑то треща сучьями пролетел мимо.
– Вот он! – заорал над ухом Анохина Славик. – Сюда! Сюда! Попался, гад! Я держу его, сюда!..
– Бей его, сволочь! Бей! Держи! – шумел, бесновался Мишка.
Он подлетел к Анохину, приподнял его за грудки и ударил кулаком в нос, потом в глаз. Кровь из носа брызнула на сорочку, на галстук.
