Расставание из ада
Ответ приходит незамедлительно:
Поужинай со мной в пятницу.
О. Боже. Мой.
Сердце начинает биться так сильно и быстро, что мне кажется, оно вот‑вот взорвется и его осколки будут плавать в аквариуме вместе с рыбкой. Подождите, его же сестры там не будет, верно? Конечно, нет. Я пишу:
Конечно.
Какого черта. Я веду себя как ни в чем не бывало, будто совсем не схожу с ума, сидя перед домом. В темноте. Держа в руке аквариум с рыбой.
Я заеду за тобой в семь.
О нет, абуэле это не понравится.
Встретимся у кафе «Блэк Кэп» в центре города.
Тут я замечаю время. Черт! Я опоздала на полчаса.
Я убираю телефон в карман и встаю. Затем тихо открываю входную дверь, съеживаясь от легкого скрипа петель. Я закрываю ее, радуясь тишине, и на цыпочках пересекаю гостиную, стараясь не расплескать воду из аквариума. Вдруг лампа рядом с бабушкиным креслом включается с громким щелчком.
Я вздрагиваю и прижимаю руку к сердцу.
– Абуэла! Ты до смерти напугала меня!
Она складывает на груди руки и свирепо смотрит на меня:
– Ты знаешь, сколько времени?
– Прости, абуэла, я просто… веселилась.
– Веселилась? А завтра тебе будет весело в таком состоянии учиться в школе? Или весело заставлять свою абуэлу волноваться? Я усердно работаю, чтобы поддерживать тебя, чтобы подготовить тебя к жизни, Мигуэла, и мне хотелось бы, чтобы ты относилась ко всему более серьезно, особенно к учебе.
Боже. За свою жизнь я отправлялась в это путешествие в страну вины около трех тысяч раз.
– Прости, что заставила тебя волноваться, если бы ты только позволила мне написать тебе, я могла бы дать тебе знать, когда…
– Ой, нет, не начинай. Ты знаешь, как я отношусь к этим электронным телефонам.
Я сдерживаю смех и не поправляю ее (ни то, ни другое не помогло бы моему делу). На прошлое Рождество я подарила ей смартфон, но она пользуется им только для поиска рецептов.
– Абуэла, на дворе двадцать первый век. Тебе стоит попытаться идти в ногу со временем.
Она пристально смотрит на меня и молчит.
– Ладно, извини, но я в порядке и иду спать… – Я пытаюсь убежать в свою комнату.
– О нет, ты никуда не пойдешь, Мигуэла.
Я замираю, услышав лед в ее голосе. Она ростом четыре фута одиннадцать дюймов, весом около ста фунтов, но все же может заставить меня остановиться всего лишь одной фразой:
– M’ija, тебе нужно быть более осторожной.
Использование ласкового обращения «дочка» немного расслабляет, но я все еще чувствую себя в опасности. Я пытаюсь пошутить:
– Но ты же хотела, чтобы я не сидела дома! Кроме того, что может случиться? Мы живем в глуши!
– Нет по‑настоящему безопасного места. Я перевезла тебя, чтобы защитить, после того как умерла твоя мама. Пожалуйста, давай не будем искушать дьявола.
Я так устала слушать болтовню о том, что она перевезла меня сюда, чтобы защитить. Насколько опасным может быть закрытый комплекс в Пуэрто‑Рико? Кроме того, с чего вдруг «оставаться в безопасности» превращается в «не жить своей жизнью»? Но нет смысла возражать. Она просто запрет меня. Снова.
– Прости, что пришла поздно, абуэла, такого больше не повторится, я в порядке.
Она смотрит на меня блестящими глазами, будто я заставляю ее плакать, а она изо всех сил старается сдержаться. Затем она подходит, кладет одну руку мне на плечо, а другой приподнимает подбородок, так что мне приходится посмотреть на нее. Кажется, она что‑то видит.
– Ты выглядишь по‑другому. Что‑то случилось с тобой сегодня, Мигуэла?
Я слышу в ее голосе панику и спешу успокоить:
– Нет! Нет, все хорошо, абуэла. – Я смотрю в ее карие глаза и не могу не задаться вопросом: откуда она узнала?
– Хмм. – Она еще немного изучает меня, затем ее плечи слегка опускаются. – Я просто хочу, чтобы ты знала, дорогая, ты всегда можешь поговорить со мной.
Да. Конечно. Но это улица с односторонним движением. Она никогда не разговаривает со мной о том, о чем хочу я. Например, о моих родителях. Я даже не знаю, отчего умерла мама. Или почему ушел отец.
Она всегда меняет тему, когда я спрашиваю о жизни в Пуэрто‑Рико. Поэтому я просто… прекратила спрашивать. Путь наименьшего сопротивления – таков мой выбор в отношении ее.
– Я знаю, абуэла.
Она опускает взгляд.
– Откуда эта рыба?
Что‑то в ее голосе заставляет меня смеяться. Громко. Кажется, она немного удивлена этому, но затем хихикает и качает головой, как будто не может меня раскусить. Чего она, кстати, действительно не может сделать.
– Ладно, иди спать, Мигуэлита. – Она целует меня в лоб и разворачивает к комнате.
Я хватаюсь за дверную ручку свободной ладонью и оборачиваюсь. Она уже выключила лампу и теперь шаркающей походкой направляется в свою комнату.
– Абуэла?
– ¿Sí, niña?[1] – Ее голос усталый и тонкий, как ткань на сидушке стула, которая медленно изнашивается. Не я ли довела ее до такого состояния?
[1] Да, детка? (исп.). (Прим. пер.)
