Разлучившее наследство. Семейные истории

Цыгане, они такие, их праздная жизнь заставляет пошевеливаться, надо же им каким‑то образом кормиться. Таисье захотелось набросить крючок на дверь в сенках, и таким образом защитить себя, но пока она шла к сенкам, одна цыганка уже вбежала по крыльцу, прошла через сенки и открыла входную дверь в избу.

– Здравствуй, дорогая хозяюшка, – тут же услышала Таисья. – Не бойся, нам много не надо, напои нас только водицей.

– Доброго здравия в этот дом и достатка! – присоединилась к своей товарке вторая вошедшая цыганка.

Третья из них, самая старая, стояла у порога, помалкивала и внимательно смотрела на хозяйку своими чёрными с поволокой глазами.

У порога вся троица находилась недолго. Сначала они усадили свою старшую на табуретку у стола, а затем и сами расположились на лавке у двери. Таисья оказалась как раз в центре середы, спиной к закрытой двери горницы, как бы охраняя вход в неё.

– Милости просим, коль не шутите, – наконец проговорила и она, приняв решение сразу не ссориться, а всё по возможности разрешить мирным путем. – Чего‑чего, а водицы у меня найдется много.

Она прошла на кухню и зачерпнула ковшиком из бочки колодезной воды. Роли у этой троицы цыганок, похоже, были заранее распределены: старшая буравила Тасю своими угольками‑глазами, средняя вела беседу, убалтывая хозяйку, а младшая внимательно изучала, что где расположено и примерялась к будущим действиям.

– Ой, спасибо. Колодец у вас вырыт в правильном места, люди знали толк, вода просто сладкая.

– Мы тоже довольны ею, – отвечала Таисья. Она не знала, что ещё сказать, чтобы незваные гости покинули её дом, но те не собирались этого делать.

– Мы хотим тебя отблагодарить за твою доброту. Давай мы тебе погадаем, касатка.

Таисья от гадания отказалась, сославшись на домашние дела. Но цыганки не отступали. Самая младшая тут же разложила карты на краю стола и приготовилась рассказывать, что видит, поглядывая на хозяйку и качая головой.

Другая обратилась напрямую к Таисье.

– Нам с сестрой от тебя ничего не надо, а вот матери нашей нужна помощь, накорми ее чем‑нибудь горяченьким, мы с утра ничего не ели и не пили. От своих отбились, а в дороге давно…

Таисья достала из русской печки чугунок с томлеными щами из квашеной капусты, приправленной бараниной. Щи дымились, аппетитный запах разносился по всему дому. Она поставила на стол каравай домашнего хлеба, испечённого загодя, несколько деревянных ложек и высоких глиняных плошек, которые служили тарелками. Сама хозяйка села на табурет рядом с печкой.

– Кушайте. Чем богаты…

Отказываться никто не стал, все подсели к столу. Всё это время старая цыганка так и не проронила ни слова, а только буравила глазищами Таисью. Та почувствовала, что её вдруг сморило, и она готова погрузиться в приятную дрему или крепкий сон.

Так и случилось, её глаза закрылись сами собой. Что интересно, она почти спала, но ясно слышала, что происходит вокруг неё, все передвижения и разговоры. Всем руководила старуха:

– Хватит рассиживаться за столом, не едали что ли… А вдруг кто‑нибудь придёт? – ворчала она. – Маша, забери карты со стола, а то впопыхах забудешь. Роза, быстро в закрытую комнату, оглянись там внимательно.

Две сестры тут же вскочили из‑за стола и ринулись исполнять указания старшей цыганки, которая продолжала:

– Шевелитесь, она скоро очухается. Берите из того, что найдете, только половину. Она к нам отнеслась по‑человечески, пусть и ей что‑то останется.

Через некоторое время троица цыганок стояла у порога двери. Две сестры держали в руках по большому узлу, в который хорошо уместилось чужое добро. Старуха выходила последней:

– А тебе, девка, напоследок и на память вот что скажу: я тут глянула в карты, которые разложила Мария, она у нас мастерица по этому делу, лучше всех гадает. Судьба у тебя не простая, но жить будешь долго, родишь одного ребенка – дочь, замуж пойдешь два раза, будешь лечить людей, в конце жизни оступишься, окараешься, а на нас не серчай…

Таисья проснулась, но цыганок и след простыл. Двери в горницу и сенки стояли приоткрытыми, и весь дом выстудился. Она сразу бросилась в комнату и увидела открытый сундук, вокруг него валялись вещи и её приданое, большая часть украдена, но унесли не всё.

Михаил вечером застал жену плачущей, успокаивал её, как мог, пообещал сделать хитрую щеколду на ворота, чтобы открывалась дополнительным ключом. Он радовался, что всё закончилось так, ыедь могло быть и хуже…

***

– Тася, сестричка, не бойся, там, за воротами никого нет, а если кто и был, то ушёл, никакие не цыгане…

– Душа, я все вспоминаю слова, которые слышала от цыганки сквозь сон, который навалился на меня так неожиданно.

– Да мало ли что они болтают, эти цыгане, на это они мастера. Знаешь, я, пожалуй, пойду.

Евдокия засобиралась домой. Перед выходом зашла в горницу, чуть поиграла с Ниной в её куклы, погладила девчушку по рыжей шевелюре. Та уже что‑то лепетала в ответ и улыбалась знакомой тете.

Таисья проводила сестру до ворот, закрылась на все засовы и, немного успокоившись, вернулась в дом. До вечера, пока не вернется Михаил, ей требовалось переделать ещё массу дел, и за дочерью нужно приглядывать. Она выглянула из окна горницы, чтобы посмотреть, куда пошла сестра – в проулок или по улице, но никого не увидела.

Евдокия, выйдя за ворота, немного подумала, в какую сторону отправиться. Решила – мимо дома Василия не пойдет, хватит, сегодня повидались. Если уж она оказалась в этих краях, стоит забежать к своей подружке, которая жила на соседней улице, рядом с кладбищем. Вообще девушка побаивалась этого места и старалась пробегать мимо него поскорее, но сегодня, в воскресный день, народу вокруг толклось много, все навещали своих ушедших.

Делали это каслинцы всегда основательно, не торопясь. Приходили на кладбище семьями, захватив с собой пироги с рыбой, картошкой, оладьи, пышки, пирожки с сушеной ягодой, всё, что положено для помина. Не забывали, конечно, и горячительные напитки, которые припасали заранее.

Евдокия посмотрела на кладбище, мысленно перекрестилась и направилась к нужному ей дому.

***

Евдокия и Василий сыграли свадьбу под Новый год. Василий придерживался новых праздников, и его не останавливали посты и другие «каноны старорежимной жизни», как он любил говорить. Евдокия прислушивалась к мужу, но попросила его уважить ее родителей и не играть свадьбу в Рождественский пост.

Со стороны Василия на свадьбе присутствовало совсем немного гостей, только его новые знакомые с завода. Озеро Шайтанка закрыло покрывалом неизвестности всё его прошлое, сейчас он принадлежал Каслям, и Евдокия накрепко привязала своего мужа к новому месту.

Кирилл Афанасьевич и Екатерина Ивановна, хоть и сильно удивились неожиданному знакомству младшей из дочерей, не противились свадьбе. Василий пришелся им по сердцу – работящий, старше по возрасту, уже обзавелся собственным домом.