Разлучившее наследство. Семейные истории

– Дочки мои, молитесь, обращайтесь к Богу, и он вас обязательно услышит.

– Обращаться – это как, просить чего‑то? – уточнила Нина.

– Конечно, нет. Надо просто верить, что он вам поможет.

Шурочка внимательно слушала, сразу перестала плакать и решила заняться своими более важными делами – её ждали куклы. У каждой из сестер они были свои, любимые, для которых Таисья нашила всё необходимое: платьица, фартучки, маленькие одеяла, подушечки, покрывала, полотенца и салфетки. Кое‑что она даже вышила, как у взрослых. Все ждали Василия к ужину.

 

Шура и Нина. Каша. 1928 г.

 

Разница по годам у Шуры и Нины выходила совсем небольшая, всего два года. Поначалу этим пользовалась, конечно, старшая сестра. Потом, в юности и дальнейшей жизни они частенько вспоминали историю про манную кашу.

Родители держали корову – кормилицу Дуньку. Это стоило великих трудов, но без неё было никак не прокормиться, зато дома всегда водилось молоко, творог, масло, сливки и сметана. Девчонок требовалось «поднимать», растить, а значит, кормить. Всё это молочное изобилие больше предпочитала старшая, а младшая обожала только манную молочную кашу.

Мать всегда варила девчонкам разные каши, но с манной кашей была проблема – манную крупу в магазинах не продавали, её доставали по случаю, к праздникам или на рынке, втридорога. Манную крупу Таисья хранила в амбаре, в небольшом закрытом сундуке, в холстяном мешочке. Это удобно, на свежем воздухе, в защищённом месте и подальше от детских глаз. Дело в том, что если бы была такая возможность, манную каша Шура бы ела каждый день, и не по одному разу.

– Мам, сегодня воскресенье, ты с вечера поставила квашню, значит, будет праздничная стряпня, а ты будешь варить нам с Ниной мою любимую кашу? – с утра канючила младшая.

– Шура, ты забыла, я ведь на неделе её уже варила, – напомнила Таисья.

– В воскресенье всё равно положено, я знаю. Ты так всегда делаешь.

Шура сидела в кухне на лавке, у окна, поглядывала на прохожих в проулке и вела наблюдение за матерью, вернее, «вымарщивала» любимое блюдо.

– Нине‑то хорошо, она своего молока с утра надулась. А обо мне кто подумал?

– Ладно, сходи в амбар, отсыпь в плошку крупы. Ты знаешь, где она хранится, да смотри, не просыпь.

Повторять свою просьбу не требовалось, трехлетняя крепенькая Шура мгновенно соскочила с лавки и шустро направилась во двор, накинув на себя для видимости теплую шаль. Вернувшись, она снова уселась у окна и стала внимательно наблюдать весь процесс варки любимого лакомства.

Дома стояло много посуды, но готовую кашу, политую конопляным маслом, мать почему‑то всегда выливала в одну большую невысокую тарелку на двоих, несла на середу и ставила на стол. Нина сразу же оказывалась рядом, они никогда не пропускала начало трапезы. Как только девчонки вооружились ложками, Таисья разделила своей деревянной ложкой растёкшуюся и уже немного застывшую массу каши пополам, и провозгласила:

– Всё по‑честному, поровну. Приступайте.

– Каша получилась у тебя жидкая, она перетекает на Нинину сторону, – тут же завопила Шура.

– Ты лучше меньше болтай, а то мне точно больше достанется, – с определённой долей взрослого сарказма проговорила старшая.

– Мама, я тебя прошу, посмотри сама – сегодня на ее стороне получилось больше масла, чем у меня, – не унималась младшая, – и ест она гораздо быстрее меня. Значит, потом она будет есть мою кашу.

Процесс насыщения продолжался некоторое время и сопровождался непрекращающимися упреками со стороны Шуры и мудрыми советами со стороны Нины.

Пожалуй, только эту манную кашу сестры не могли никогда разделить между собой, всё остальное протекало мирно. На двоих им вполне хватало и папки, и матери. Нина с первых же дней Василия стала звать «папка», этим обращением она напоминала себе о своем родном отце. Шура, глядя на старшую сестру, тоже всегда также обращалась к отцу, в этом обращении звучал знак равенства между сестрами, и это воспринималось всеми вокруг, как должное.

 

Шура и Нина. Учеба. 1930‑е годы

 

Взаимоотношения с учёбой у каждой из сестёр тоже сложилось по‑разному. Первой в школу отправилась, конечно, Нина, ей сразу же понравилось учиться и у неё это неплохо получалось. Первые бантики в рыжие пышные волосы, специально пошитые матерью юбочки, кофточки и фартучки, выданные в школе учебники, и первый школьный портфель, приобретенный по случаю на ярмарке к началу учебного года – всё это показывало другую жизнь, вне дома. Да, Нина поняла это не сразу, но, когда осознала, то стала учиться не просто по обязанности, а с неподдельным интересом и старанием. Она всегда учила уроки без напоминаний и принуждений, понимая очень важную вещь для себя – учеба – волшебный ключик, которай откроет ей другой мир.

Хоть Шура и отправилась в школу на два года позднее сестры, ей пришлось познакомиться со школьной атмосферой значительно раньше. Всё произошло благодаря Нине, которая сразу стала вовлекать сестру в школьную муштру, оттачивая педагогические приемы воспитания и образования на Шуре.

Если раньше они играли в дом, куклы и магазин, то сейчас появилась удивительная и новая игра – школьные уроки. За два года, пока младшая не отправилась в школу официально, она исписала буквами и цифрами самодельные тетради из газет в таком количестве, что их нехватку тут де почувствовал хозяин дома, Василий. Он‑то газеты использовал для действительно важного дела – крутил из них самокрутки для табака – «козьи ножки». Табак Таисья выращивала на специально отведенной грядке в огороде. Девчонки со своей школьной писаниной составили отцу явную конкуренцию.

Играли девочки в горнице рядом с печкой‑голландкой, там они сделали себе место для своих любимых кукол, но уже к Новому году, через несколько месяцев после начала учебы Нины, куклам и другим игрушкам пришлось потесниться. Василий, по просьбе старшей дочери, смастерил им небольшую школьную доску, мел девчонки раздобыли сами, стараниями Нины. Та вставала к доске как настоящая учительница, а Шура садилась на маленькую табуреточку, и писала в самодельных тетрадях из газет, сшитых матерью, на высоком твердом венском стуле. Чернильницу с перьевой ручкой они тоже припасли. Каждый урок начинался со «школьного звонка» – колокольчика, который нашли сёстры в кладовке.

– Здравствуйте, класс! Прошу всех встать! – торжественно начинала Нина. – Сегодня у нас три урока.

– Нина, ты забыла, вчера мы договаривались только на два, – сразу же напоминала Шура.

– Ты все перепутала, расписание утверждено самим директором, и я ничего не могу изменить.

– Тогда я буду жаловаться, – не сдавалась Шура.

– Кому это? – немного выбивалась из роли учительницы Нина.

– Маме, конечно.

– Директор главнее и важнее всех.