Разведка и волчье золото

Наверно я его обидел, но чем? – подумал я. А за окном по перрону изредка проходили работники вокзала в форме железнодорожника и обходчики поездов. Часовые от жуткого мороза переминались с ноги на ногу, и чтобы как‑то согреться руками ударяли свои бока. Надлежит срочно решить вопрос с их тёплым обмундированием, вдруг заболеют и не кем заменить, людей не хватает. Сколько времени им стоять на морозе известно только одному Богу. Фронтовая разведка докладывает, большевики в нескольких верстах от города. Но среди разведчиков не так много профессиональных военных, отряд красных в несколько человек примут, за целую дивизию. У страха глаза велики! И все эти заботы легли на мои плечи. Хотя для нас сотрудников контрразведки Верховный Главнокомандующий поставил задачу в нашем тылу отлавливать красных шпионов. Оперативная работа требует умственного подхода.

– Савва Никитич, вы уж меня извините, если вас обидел, – разрядил я наше молчание. – Сегодня начальник контрразведки также дал мне нагоняя, да ещё какого! Это по поводу, вами задержанных людей. Наверно в курсе событий, один из лазутчиков попытался бежать. Часовой успел применить оружие. До забора оставалось несколько метров, а за ним улица. Омск город большой, где его потом искать. А все‑таки, как вам удалось разглядеть в них врага? Я как раз пришёл узнать все подробности.

– Случайно. Они без дела слонялись по перрону, а мы гражданских людей на него не пускаем. Никак на путях под охраной поезд с золотым запасом страны! Часовой проявил бдительность, обратил внимание на их ухоженные руки – это когда они возле него остановились, прикуривая сигареты. Доложил мне, я сразу попросил бойцов привести их ко мне. В одном из задержанных узнал своего студента по университету Семёна Кольцова, но он меня не признал. Но я точно помню – это мой бывший ученик, – убедительно сказал Савва Никитич, заменив слово, приказал на слово попросил. Он так и не может привыкнуть к армейской жизни. Дав себе характеристику, что он сугубо гражданский человек и вероятно военным ему не стать, тем более служить в контрразведке на оперативной работе.

– А вы не могли обознаться? И когда имели честь преподавать в университете?

– Сергей Николаевич и не так уж прошло много времени. Я знаком с его отцом он в нашем университете преподавал предмет философии. Нет, я не мог обознаться, – ответил как бы сам себе. – А это что так важно? – не осознавая, что у большевиков создана своя контрразведка, дав ей название «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем».

– Очень важно. У нас в вагонах золото, а оно интересует всех. Взять тех же большевиков они лишились государственной казны. Не имея денег невозможно решать государственные дела. Чехословацкий корпус тоже не прочь погреть на нём руки, хотя чехи нам союзники. С их командованием ведёт переговоры лично адмирал Колчак как Верховный Правитель России. Охранять золото взводом часовых с винтовкой за спиной, как делаем мы с вами, считаю нашим безрассудством. Большевики в любой момент захватят поезд, вот и лазутчиков заслали неспроста. А людей в помощь вам не будет, доступ к золотому запасу ограничен – приказ адмирала. И так весь состав охраны из младших офицеров. А задача перед нами контрразведчиками стоит не простая, не дрова везём. Савва Никитич, вы с Колчаком знакомы ещё по совместным научным экспедициям. По крайне мере он о вашей дружбе так рассказывал. Вам доверяет как никому другому, зная, что ни один грамма золота не пропадёт. Поэтому, нам с вами нести эту тяжкую ношу до конца, хотим мы этого или не хотим. Приказ адмирала нужно исполнять.

– Да, с Александром Васильевичем мы знакомы давно, – снова вздохнул и рукой устало обмыл своё круглое лицо, наверное, вспомнил прошлое. – Скажите, а какая сейчас обстановка на фронте? Нам что ожидать?

– На фронте идут тяжёлые бои. И на востоке дела не важные, большевики в двух шагах от Иркутска, есть вероятность нам оказаться в кольце. Для нашей армии – это худший исход и помощи ждать не от кого. В войсках неспокойно, солдаты устали от войны, неопределенность в умах, брат на брата идёт, этот факт тоже нужно учитывать. Дезертиры растут как грибы, некоторых расстреливаем, но, к сожалению, не помогает удержать дисциплину всё равно бегут. А по нашему составу, адмирал решение не принял, думаю, в ближайшее время ситуация прояснится. От нас ждёт план по сохранению золота. В кротчайший срок должны ему предоставить просчитать всё до мелочей.

Савва Никитич, с серьёзным лицом нахмурив брови поправляя очки:

– Только об этом и думаю! Есть некоторые здравые мысли, но мне понадобится ваша помощь как военного человека, – сделав паузу: – Хочу вас спросить, – стеснительно проговорив: – Тот задержанный лазутчик, который получил ранение он ещё живой?

– С вечера был живой, но долго не проживёт, по крайне мере о нём так сказал доктор. Ранение у него тяжёлое не может говорить. Второй лазутчик, тоже молчит, в котором вы признали своего студента. Он ведь дворянин, только прикидывается, что простых кровей, по его выправке видно не из плебеев. Но упорно настаивает на своём, якобы приехали в город на заработки. Не услышим от них правды, придётся расстрелять, иного выхода я не вижу. В дорогу их с собой не возьмёшь, опасно.

Савва Никитич от моих слов неожиданно раскинул руки в стороны:

– Как расстрелять? Кольцов со своим товарищем ничего плохого не сделали, может они случайно оказались в Омске, и на то есть причина идёт война? А вы сразу расстрелять, как можно без решения суда? – он так разволновался, что стал прохаживаться по вагону.

– Савва Никитич не будьте наивным человеком, ваш студент хотя бы в своё оправдание назвал толковую версию, а то его объяснения никчёмные. Смешно получается, два здоровых мужика ищут работу, чтобы заработать на кусок хлеба, болтаясь по перрону целый день. Пошли бы в город поколоть дрова старушкам, не дали бы им умереть с голоду. Сомнений нет, они явно лазутчики, вот только не могу разобраться, кого представляют – большевиков или нашего брата военного? Чего греха таить в войсках дезертиров хватает, информацией кое – какой обладаем, есть желающие поживиться несколькими фунтами золота и сбежать в Китай, где обосновались соотечественники. Недавно сотрудниками контрразведки выявлена банда мародёров, занималась грабежами зажиточных граждан, так все участники офицеры, надо полагать и у них кончилось терпение. Война затянулась, поэтому и разлад в умах.

Воронцов, поправляя очки, они у него снова сползли на кончик носа с болью в голосе, проговорил:

– Пожалуй, с вами соглашусь, гражданская война бестолковая русские воюют с русскими. Я уже забыл, что такое принять ванну, моемся в бане в компании с солдатами, да ещё эти проклятые сапоги, – показав на них рукой. – Мечтаю надеть туфли и снова сесть за книги, – выдержав паузу: – Позвольте спросить ваша семья она сейчас, где проживает?

– Не знаю, что вам и ответить потерял с ними связь. Надеюсь, как и ваши родные покинули Россию, по крайне мере у них была возможность выехать во Францию. Оставаться в России им никак нельзя, чекисты узнают, что я служу у Колчака, да ещё в контрразведке расстреляют. У меня сын восьми лет, мечтает стать военным. В нашем роду по мужской линии все находились на службе его величества, видать судьба наша такая, защищать отечество. А вы знаете, у нас в войсках служит родной брат большевика Свердлова? – решил сменить тему разговора отвлечь Савву Никитича от семейных переживаний.

– Нет, не приходилось слышать, – и тут же добавил: – Хотя позвольте! Мне о нём кто‑то из моих сотрудников рассказывал, он как‑то связан с чехословацким корпусом?