Разведённый эксперт по семейным отношениям. Роман не без юмора

Сашкин телефон выдавал трели каждые пять минут. Звонки, напоминалки, сообщения. Он постоянно крутил телефон в руке, обрабатывая вал входящей информации, но нити разговора не терял. Передо мной был Цезарь цифровой эпохи. Но даже Цезарю в конце концов надоело. Он отключил телефон и, видимо, в качестве наказания положил его экраном вниз.

– Ты его таким образом в угол поставил? Показал, кто в доме хозяин?

– Вроде того, – ответил Сашка. – Поначалу такая вовлечённость казалась востребованностью. Было круто играть в делового человека. Но потом я понял, что играю не я, а играют мной.

– А кто играет тобой?

– Точно не знаю. Но похоже, что гаджет – это мозг, а я всего лишь безотказная мышца. Сокращаюсь, когда надо. А звуковые оповещения – это импульс. Гаджет зазвонил, и мышца сократилась.

– Такую тему нужно не под зелёный чай обсуждать, – сказал я, красноречиво постучав пальцем по заварочному чайнику.

Мы вышли на просторный балкон. Я – покурить, а Сашка, если получится, подышать свежим воздухом. Вообще, трезвым я о сигаретах не вспоминал. Но всё менялось после четырёх‑пяти стопок. Избавиться от этой особенности у меня не получалось, хотя прошло уже десять лет, как я бросил курить.

На улице уже зажглись фонари. Элитный жилой комплекс погрузился в уравнивающие всех сумерки.

Разговор как‑то сам собой приплыл к Сашкиной жене.

– Так что у вас с Ирой случилось?

– Ну ты же сам через это прошёл. Всё как у всех, – вздохнул Сашка. – В доме появляется отвратительный запах. С каждым днём всё хуже и хуже. Воняет дохлятиной. Вы моете пол, стены, ванну, унитаз. Передвигаете мебель, покупаете новые шкафы и кровати. Не помогает. Переклеиваете обои, кладёте новую плитку. Делаете капитальный ремонт. Не помогает. Злитесь и уезжаете в отпуск. Вкусное вино, пальмы, солёное море. Вонь слабеет, но не исчезает. Проходит неделя, и вы возвращаетесь. А дома ещё хуже, чем было до поездки. Вы, в порыве отчаяния, продаёте квартиру и въезжаете в новую. В чистую, только что сданную квартиру. Но там – та же невыносимая вонь! И тут вы всё понимаете. Это сдох ваш брак. А вы и не заметили.

Мы помолчали. Я посмотрел на его обручальное кольцо.

– Но официально же вы не развелись?

– Нет, конечно. Это было бы плохо для бизнеса. Семьи нет, но зато остались кольца на пальцах и совместные фотосессии в люксовых номерах, где мы притворяемся счастливыми мужем и женой. Получается, кстати, неплохо.

Во дворе две женщины громко обсуждали какую‑то воспитательницу из детского сада. Судя по их тону, у неё могли быть проблемы.

Я переменил тему и заговорил о том, что меня волновало с той самой минуты, как Сашка озвучил своё предложение о работе.

– А тебе не кажется, что, выдавая себя за коуча по отношениям, я буду обманывать людей? Так сказать, врать из корыстных побуждений…

– Что за бред?! – скривился Сашка. – Не будешь ты никого обманывать. Если бы им нужна была квалифицированная помощь, они бы обратились к психологу или в крайнем случае психиатру. Но они идут к тебе, к коучу. Ты же не выдаёшь себя за дипломированного психолога. Ты будешь экспертом. На том основании, что сам так себя оцениваешь, а они всегда могут с этим не согласиться и уйти. Запомни, Виталя, мы никого не обманываем, мы просто развлекаем людей. Шоумены муниципального значения. Взять хотя бы мои бизнес‑тренинги. По большому счёту, я ничему не учу, а просто имитирую процесс обучения. Честно говоря, многим из числа моих учеников‑предпринимателей было бы гораздо полезнее сходить на семинар по бухучёту. Полистать налоговый и гражданский кодексы. Но никто не хочет напрягаться, думать – это слишком энергозатратно. Поэтому они делают вид, что учатся, а мы делаем вид, что учим. Всё по‑честному.

Ближе к полуночи Сашка предложил ложиться спать и отправился чистить зубы в ванную.

– А где же твоя Ксеша? Вечерняя йога плавно перетекла в ночную? – крикнул я ему вслед.

– Да куда она денется! – беззаботно откликнулся Сашка.

Широко зевая, он вернулся на кухню. На плече – полосатое полотенце, глаза – красные от усталости и алкоголя.

– Ты её совсем не ревнуешь, что ли?

– По вторникам она после йоги ходит на собрания книжного клуба в антикафе. Это такое место, где ни еды, ни питья, одни только разговоры и поминутная оплата.

– Знаю. Я бывал в антикафе.

– Что ты там делал? – удивился Сашка.

– Разговаривал и платил.

– А‑а, ясно, – кивнул Сашка. – В общем, они обсуждают литературные новинки. Не за горами осень, а значит скоро выйдет очередная книга Пелевина. Сам понимаешь, это событие радостное, хоть и предсказуемое. Литературный Новый год, можно сказать.

– Ты с Ксешей когда‑нибудь там бывал? Или неуютно среди молодёжи?

– Один раз попробовал, но ушёл раньше. Не выдержал. Там люди свои стихи читают!

В школе стихи были ахиллесовой пятой Сашки – он не способен был выучить даже простейшее четверостишие. Более того, он не мог присутствовать в том месте, где звучала лирика. Сашка старался любыми путями выйти из класса, если учительница литературы анонсировала поэтические чтения.

– Когда при мне кто‑то декламирует, – продолжал Сашка, – мне до сих пор становится ужасно стыдно. Причём не за себя, а за говорящего.

– Я знаю о твоей рифмофобии с детства, но у меня выбора не было. Ты больше никому об этом не рассказывай! Держи своих демонов при себе. Либо обратись к экзорцисту.

Сашка недоумённо пожал плечами:

– В безумном мире каждый имеет право на сумасшествие. Быть сейчас нормальным – вызывающе.

Вскоре он по‑хозяйски скомандовал:

– Всё! Пора спать.

Мне выделили наверху комнату с отдельным санузлом. Знак особого расположения Сашки. Для меня загадка, почему возможность использовать персональный унитаз столь высоко ценится? Не в брезгливости же дело.

Приноравливаясь к ортопедическому матрасу, я слышал, как загремела входная дверь. Похоже, вернулась Ксеша, не нашедшая пока себя в этом мире.

Я отправил бывшей жене сообщение: «Как дела у Егорки?» Ответа не было так долго, что я успел изучить потолок в мельчайших подробностях. Маленькая трещина в углу притягивала мой взгляд как магнит.

Наконец телефон завибрировал:

«Хорошо».

«Вам нужна какая‑нибудь помощь?» – не унимался я.

Молниеносное ответное сообщение: «Ты пьяный, что ли?» Привычное хамство Светы меня как‑то умиротворяло. Привык за восемь лет и теперь воспринимал как норму.