Разводимся! Моя на тридцать дней

– Я должен как‑то реабилитироваться. Поэтому приглашаю тебя вечером на свидание.

Опираюсь на руку и, не заметив, опрокидываю емкость с сахарной пудрой. Белая сладкая пыль рассыпается по поверхности столешницы, взметается вверх клубками, пачкает мне пижаму.

– Опять в твой ресторан? – продолжаю разговор, будто ничего не случилось. И это не я устроила пудровый мини‑взрыв на кухне.

Упираюсь ладонью в грудь Мэта, оставляю след от пятерни на темном хлопке. Ойкаю, но руку не убираю. Веду ниже, рисуя кривые узоры сахаром.

– Не‑ет уж, – вздыхает муж. – Для меня это место работы. Да и лишних глаз много, – окунув ладонь в горку пудры, поднимает ее к моему лицу. Мажет липким порошком. – Найдем местечко поукромнее.

Проводит пальцами по щеке к шее, очерчивает ключицы, спускается к груди, нагло сжимает. Повторяет проложенный путь губами, слизывая сахар с покрытой мурашками кожи.

– Кстати, о лишних глазах, – отклоняюсь от жалящих, голодных поцелуев. – Я не знала, что у тебя новый администратор, – ловлю затуманенный похотью взгляд, устанавливаю цепкий зрительный контакт. – А Миша где?

– Уволен, – на миг в его спокойных голубых глазах вспыхивает недобрый огонь. И тут же гаснет. – Светлана хороший специалист.

– В чем? – фыркаю обиженно.

– Ты ревнуешь? – Мэт мгновенно улавливает намек.

– Нет, просто… – теряюсь и малодушно позволяю ему опять поцеловать себя. – Она так общалась с Ниной Евгеньевной, будто они родные и знают друг друга давно.

– Всего лишь пыталась выслужиться перед матерью шефа, – качает головой, смотрит на меня снисходительно, как на глупышку, и щелкает по носу, оставляя на кончике белый след. – Я сделаю Свете еще один выговор, раз тебе показалось, что она вела себя панибратски.

– Со мной она была гораздо холоднее и сдержаннее, хотя я вроде бы тоже не чужой человек боссу, – выгибаю бровь и вздергиваю подбородок. – Или как?

– Так у тебя на лбу написано «Не влезай. Убьет!» – смеется Мэт, прижимаясь ко мне вплотную.

Обвиваю ножками его талию, обнимаю крепче. Становлюсь слабой и безвольной рядом с ним. В моменты близости я готова простить ему все. Даже если он сейчас скажет, что убил кого‑то, я лишь пожму плечами. Поцелую его, а потом помогу спрятать труп.

– Ты же влез, – шепчу ему в губы.

– И готов повторять это снова и снова, – произносит тихо, лаская мой рот горячим дыханием.

– Бессмертный? – поглаживаю его грубые щеки, царапаю ноготками слабую щетину.

– Влюбленный, – рокочет и целует меня. Сначала аккуратно и нежно, потом жестче и напористее, а в итоге страстно вбивается в мой рот. Душит поцелуями, вышибает воздух из груди и вытесняет все мысли из головы.

Окружающий мир стирается.

Нет ничего важнее нас двоих. На кухонном столе. В нашем уютном доме.

***

Вечером я жду свидания с мужем, как школьница, взволнованная, смущенная, но при этом… по‑взрослому неудовлетворенная. Утром у нас опять ничего не было. Мэт довел меня ласками до пика – и, бросив разгоряченную на кухне, засобирался в ресторан, сославшись на занятость и проблемы.

Признаться, я не знаю, что думать и чем оправдать такое поведение. Не уверена, что готова раскрыть истинные его причины. Наши отношения летят под откос. Мэт делает вид, что все еще любит, но его тело вопит об обратном, а я предпочитаю зажмуриться и притвориться слепой, лишь бы продлить иллюзию семьи.

Подвожу глаза тенями, чуть трогаю тушью длинные, загнутые ресницы, щедро наношу на губы яркую помаду.

Сегодня я намерена оставлять на нем следы. Метить и клеймить.

Улыбаюсь своему отражению как можно теплее и увереннее, хотя в груди после завтрака поселилась морозная зима. Лед трескается, когда слышу щелчок замка и шум распахнувшейся двери.

Спешу в коридор, на ходу одергивая короткое, облегающее платье. Поправляю декольте, порхаю пальчиками по верху груди, сжимаю золотую ладанку над ложбинкой.

– Уф‑ф, – нервничаю как девственница в предвкушении первого раза. Впрочем, мы с Мэтом так давно не были близки, что я недалека от истины. Несколько ночей по графику в благоприятные для зачатия дни – и провал. В последние дни мы будто соседи, снимающие одну комнату. Сожители, вынужденные терпеть друг друга.

– Ксюш, готова? – бархатистый баритон любимого мгновенно развеивает все мои опасения.

– Вроде бы, – игриво отзываюсь и плавно, грациозно крадусь к мужу. – Что скажешь?

Хитро ухмыляюсь и, покрутившись, красуюсь перед ним. Повернувшись полубоком, специально поглаживаю себя по талии и спускаюсь к бедрам. Мэт завороженно следит за каждым моим движением, облизывает фигуру взглядом, а в уставших глазах вспыхивает огонь.

– Красивая, – шумно сглатывает, невзначай ослабив ворот сияющей, белоснежной рубашки.

– Ты, кстати, тоже ничего, – внимательно сканирую мужа: пиджак с иголочки, выглаженные брюки. И это после бешеного трудового дня? Упираю руки в бока и шутливо предъявляю: – Утром ты от меня уходил в джинсах. Признавайся, где был весь день и от какой хозяюшки при полном параде вышел?

Закашливается, недоуменно смотрит на меня, хмурится. Если бы не знала Мэта, то решила бы, что он скрывает от меня что‑то важное и… нехорошее.

– Просто повезло, что сегодня как раз костюм из химчистки доставили. Переоделся в кабинете, – серьезно докладывает, а потом протягивает мне ладонь. – Зато не будем терять время. Можем сразу ехать.

Рассматриваю вблизи его осунувшееся, сероватое лицо, морщины на лбу, покрасневшие глаза. Он выглядит так, словно не спал несколько ночей. Свежий здесь только его костюм, а сам Мэт похож на маринованный прошлогодний помидор.

– Тяжелый день? – шепчу сочувственно и заключаю в ладони его грубые, шершавые щеки.

– Обычный. Это неважно, – обреченно вздыхает. – Я же обещал. Идем.

– А может, к черту свидание? – наклоняю голову. – Хочу провести этот вечер с тобой, и мне без разницы, где. Локация не имеет значения. Главное – приятная компания, – подмигиваю мужу, чтобы хоть немного расслабить.

Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на носочки – и целую его.

Мы прилипаем друг к другу. Нетерпеливо проникаю руками между нашими телами, задираю его рубашку, царапаю напряженный, окаменевший пресс.

– Ксю… – сбивчиво выдыхает Мэт, когда я дергаю за пряжку и расстегиваю ремень.

– Ты серьезно задолжал мне, дорогой, – беру инициативу в свои руки, тяну бегунок молнии вниз. – Или возвращаешь мне супружеский долг с процентами, – целую его щеки, царапаясь о короткую щетину, ласкаю скулы, утыкаюсь носом в ухо. – Или…

– Сексуальный коллектор, – усмехается, прижимаясь губами к моему виску. Горячо дышит, раздувая волосы.

– Или разводимся, – заканчиваю фразу угрозой.