Реквием по ушедшему лету

– Ты тоже, выходит. – иронично заметил Тим.

– Это всё из‑за тебя, из‑за тебя! Одна я катаюсь только по велодорожкам!

– Нельзя нам с тобой общаться, Ханна.

– И всё же придется…

И они поехали дальше, сворачивая на повороте налево в сторону большого супермаркета. На парковке было полно машин, и они бесцеремонно их объезжали, проскакивая между ними на расстоянии двадцати сантиметров, едва ли не задевая капоты. Здесь было много молодежи, бесцельно тратящей свое время, безусловно пьяной, свободной от предрассудков. Они сидели в самых дешевых машинах с распахнутыми настежь дверями и слушали музыку на полную, упиваясь этими простыми моментами.

Ханна припарковала свой велосипед, засунув маленький ключ в свой карман. Тим тоже заглушил самокат, и они зашли внутрь. Они ехали по длинному эскалатору, то и дело неловко встречаясь взглядами с людьми. Ханна смеялась, подходя к нему ближе. Теперь она чувствовала его горячее дыхание на своей холодной шее, и это было приятно, но вплотную он не подходил.

Из громкоговорителя доносились сообщения об акциях и скидках. Они, минуя несколько прилавков, направились прямиком к отделу с конфетами. Больше всего на свете ей сейчас почему‑то хотелось съесть огромную плитку шоколада, сделавшей бы ее самой счастливой. Ханна уже почти как три дня ничего не ела: весь ее рацион состоял из сладостей, алкоголя и, периодически, сигарет, к которым она в последнее время пристрастилась. А он и впрямь плохо на нее влияет…

Они подошли к кассе, на которой была приличной длины очередь. Пока они ожидали, Ханна то и дело твердила ему что‑то бессмысленное, отчего Тим заливался смехом. А потом он взял ее за руку и вновь приблизился к ее шее, уткнувшись в волосы. От этого по всему ее телу пробежали мурашки: это все было так впервой.

То было самое начало, то было 11 июля 2022 года. И Ханна уже с предвкушением чувствовала, что почему‑то именно это лето станет лучшим в ее жизни…

***

Они подходят к кассе, кассир пробивает товары. Набор их сегодняшней ночью был весьма странен: три плитки шоколада, драже, пачка сигарет и энергетик. Будучи не совсем в адекватном состоянии, Тим протянул кассиру «Ленты» дисконтную карту «Пятерочки», с важным видом недоумевая, что он делает не так. Впрочем, Ханна также не заметила его оплошности, лишь стояла и ждала. И только спустя минуту, они, заливаясь громким смехом и произнося нелестные выражения, сообразили, в чем же было дело, и со стыдом покинули супермаркет. Это была та еще ночка, и она только начиналась.

Музыка с новой силой играет в обоих наушниках, а порывы ветра с новой силой беспощадно портят и так растрепанную прическу. Ханна едет впереди, постоянно оборачиваясь и осведомляясь, по‑прежнему ли он рядом, и он был с ней. Тим вел ее неведомыми ей путями, сворачивая в дворы и переулки, выезжая на широкие опустевшие проспекты, по которым они, мча со всей дури, летели вниз с горы, даже не задумываясь о том, что в момент они могут упасть. Как же они были молоды и беззаботны, когда, минуя красные светофоры, проезжали мимо уже готовящихся стартовать машин, рискуя быть сбитыми. Адреналин захватывал все внутри и заставлял сердце бешено колотится, а всю дорогу их сопровождала эта безмолвная, розовая, почти полная луна…

Ехать было еще около пятнадцати минут, но время летело незаметно и стремительно, так же, как и они стремительно приближались к ее полупустому двору, в котором развлекалась до полуночи лишь такие же пьяные подростки. Ей было 17, ему – 23, но разница отнюдь их не смущала: напротив, Ханну всегда влекло к общению с парнями постарше, а ему было просто с ней хорошо из‑за ее юности и бесшабашности. Наконец, они остановились возле скамейки. Ханна с облегчением выдохнула: не так‑то легко поспеть за парнем, со всей силы давящим на газ, когда и так уставшие ноги еле способны прокручивать педали. Тем не менее, она старалась не отставать, и у нее это прекрасно получилось. Тим закурил сигарету. Они уселись рядом: ночь стояла тихая и спокойная, и изредка издалека доносились пьяные возгласы людей или звуки мотора проезжающих мимо машин. Свет фонарей освещал его лицо, и Ханна посмотрела на его профиль и подумала, что это выглядит красиво.

– Черт, походу самокат почти разрядился… – внезапно воскликнул парень. – И как мне теперь домой ехать, я же могу застрять на половине пути. – его голос звучал и правда очень обеспокоено.

– В таком случае, ты можешь остаться у меня. – помолчав несколько секунд, решила предложить Ханна. – Зарядишь его, а утром уедешь.

– Хорошо.

Они сидели в тишине, и тишина эта не была неловкой. Напротив, в ней таилось спокойствие и сокровенные мысли каждого, скопившиеся за день в разрывавшейся от городского шума голове.

– Я что‑то замерзла. Пошли внутрь? – и они зашли, предварительно затащив за собой свои транспортные средства. Вдвоем они еле как поместились в грузовой лифт. Тим постоянно толкал ее своим самокатом, а она в ответ колесом бортовала его руль.

– Ну ты как‑то криво встала!

– Ничего не криво, ну‑ка подвинься. – лифт затрясся и чуть было не остановился. Они насмерть перепугались, а затем начали хохотать и драться, пока не доехали до ее восьмого этажа.

***

Дома с ним было, с одной стороны, очень непривычно, а с другой – невероятно спокойно. Ханна сняла кофту, рубашку и ботинки, оставшись лишь в шортах и майке, зажгла гирлянды, создающие в комнате приятную уютную атмосферу, и отправилась на кухню ставить чайник. В голове было много будоражащих мыслей. Она еще не могла перевести дух, вспоминая как отчаянно они угоняли от сигналящих им вслед машин, пересекая большой перекресток, и улыбка не сползала с ее лица.

– Мне нравится, как у тебя здесь все обустроено. Очень уютно. – сказал Тим, войдя на кухню. Он долго разглядывал ее лицо в полумраке, затем посмотрел в окно и вышел на балкон. Улица была необычайно тиха, словно они оказались в какой‑то прострации.

– Спасибо. – тихо произнесла она и уселась за стол, поставив две кружки какао на стол. Горячий напиток приятно согревал и успокаивал, заставляя чувствовать тепло внутри себя. – Чем займемся?

– Посмотрим что‑нибудь.

Тим включил какой‑то фильм, незнакомый ей. Вкусы их были разными настолько, что Ханну порой приводило в недоумение, но она доверилась парню в выборе кино: все же это новый опыт, нельзя вечно смотреть одни мелодрамы, ужасы и артхаус.

Ветер бесцеремонно врывался в окно, время от времени заставляя белые занавески всколыхнуться. Они лежали на большом расправленном диване, покрытом мягким пледом.

– А это кто? – пытливо смотрела на него Ханна, желая разузнать о личности героя с экрана.

– Ты вообще смотришь? – засмеялся Тим. – Это тот, который убил парня с татуировками.

– У меня плохая память на лица. – и Тим потрепал ее по волосам, заметив, как глаза ее предательски закрываются от усталости, и ему это показалось чертовски милым.