Роковой подарок
– А ты сам? – спросила писательница и прищурилась. – Ты не убивал его, Ромка?
– Сдурела?!
– А вдруг у тебя план захватить бизнес? Не половину, а весь, целиком?
– Маня! – Роман хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику дивана. – Мне и половины много! Я его целиком не вывезу, бизнес этот!.. И потом!
– Что?
Он вдруг как‑то сник. Помолчал и выговорил, морщась:
– Меня ведь тоже могут посадить. Если окажется, что у Жени алиби, следующий кандидат на нары – как раз я. Даже ты спрашиваешь, не собирался ли я захватить бизнес!
– Н‑да‑а‑а, – протянула Маня. – Но из меня сыщик аховый, Ромка. Я только в книжных убийствах разбираюсь.
– Ничего, в этом тоже разберёшься.
Они посидели молча.
– Что у тебя с ногой? – рассеянно спросила Маня.
– А?…
– Вон, нога забинтована, ты что, упал?
– На корте полез за мячом и о проволоку ободрался.
– Понятно.
И они ещё посидели.
– У Максима есть ещё родственники, кроме жены и детей? Родители? Может, тётя с дядей?
Роман какое‑то время вспоминал.
– Брат есть, что я точно знаю. Они почти не общались вроде, он сидел по малолетству, а может и не только по малолетству.
– Так, может, брат его застрелил?!
– Маня, всё может быть! Разберись, я тебя как человека прошу!
…Зря он старается! Маня всё для себя давно решила – она и приехала сегодня в особняк, потому что точно знала: этого дела она так не оставит.
Человека застрелили у неё на глазах, и самое меньшее, что она может сделать, – узнать, кто и за что убил!
– Я бы съездила к ним в дом, – сказала Маня. – Ты можешь договориться, чтоб меня впустили? Или там нет никого?
Роман поднялся, подошёл к столу и стал выдвигать ящики, один за другим.
– Сейчас, сейчас, – бормотал он.
И наконец выудил связку ключей.
– Что это? – удивилась Маня.
– Ключи от дома Макса, – как ни в чём не бывало ответил Роман. – Вот это брелок от ворот, таблетка от калитки, а это от замков.
– Почему у тебя его ключи?!
– А у него от моего. – Роман грустно улыбнулся. – Мы так в своё время договорились, запасные ключи держать на работе. Хотели охранникам отдать, а потом решили, что у себя держать надёжней. И чтоб ни у кого соблазна не было, поменялись, понимаешь?
Маня смотрела на приятеля во все глаза.
– Ну, если у него ключи вытащат, они к его дому всё равно не подойдут, потому что это мои! А вот этими мой тоже не откроешь.
– Тонко, – оценила Маня. – У вас там, небось, вооружённая до зубов личная королевская охрана и снайперы на крыше, а вы ключами поменялись, как маленькие!
– Нет у нас снайперов никаких, Маня.
– Ты всё же позвони, в доме наверняка кто‑то есть.
В дом Максима Маня отправилась на той же роскошной машине, которая третьего дня везла её в деревню.
После дождя город выглядел умытым, весёлым, чистеньким. Может, оттого, что не было пыли, а может, оттого, что прохладный воздух был как‑то удивительно прозрачен, хрустален и пахло рекой и молодой листвой – хорошо!
Маня нервничала и мёрзла, ноги в летних кроссовках совсем заледенели.
Она поджимала пальцы, пересаживалась и всё думала, думала. В её мыслях как будто постоянно присутствовал ещё и Алекс. Она с ним спорила, не соглашалась или, наоборот, внимательно слушала и всё что‑то хотела ему доказать, чтоб он увидел наконец, какая она умная, находчивая и самоотверженная!
Но он не видел.
– Приехали, – сказал водитель. – Подождите, я вам открою дверь.
Маня выбралась из машины, постояла, посмотрела по сторонам – никого, только монументальный забор и ветви деревьев над ним, и позвонила в калитку.
Открыли почти сразу, как в тот, первый раз, когда приехала смотреть иконы.
Маня пошла по дорожке, вымощенной, как в сказке, розовым кирпичом, к едва видневшемуся вдалеке дому.
…Что она станет здесь искать?… Зачем приехала?… Разве она на самом деле находчивая и умная?! Всё наоборот – размазня, лентяйка, обманщица, обманывает себя, Лёлю вот обманула, ибо не собиралась ни в какую библиотеку, обманывает Алекса, который уверен, что она много работает и уезжает в дальние края, исключительно чтобы работать!
А она уезжает… от него.
Хорошо бы от себя тоже уехать.
На пороге дома поджидала женщина средних лет в джинсах, толстовке и чёрной газовой косынке на голове, повязанной концами назад, – знак траура.
– Здравствуйте, – поздоровалась Маня.
Женщина тихо поздоровалась в ответ.
– Меня зовут…
– Я знаю, Роман Андреевич предупредил, – перебила женщина. – Проходите.
В доме было тихо, как в склепе, слышно, как где‑то тикают часы. Зеркала в передней завешаны чёрной тафтой.
– Такое горе у нас, – проговорила женщина, заметив её взгляд. – Да вы проходите, проходите. Не разувайтесь, у нас не принято. Вы ведь с Максимом дружили, да?
Маня согласилась: да, дружили.
– Я так и поняла, – кивнула женщина. – Меня Маргаритой зовут, я присматриваю за домом.
– Давно? – тут же спросила Маня. – Присматриваете?
– Да как дом построили, так я и пришла, – Маргарита улыбнулась. – Тому уж лет семнадцать! Маша совсем маленькая была, я её вырастила. А вы прям в тот… день у нас были?
Маня кивнула.
Маргарита махнула рукой, глаза у неё налились слезами.