Роковой подарок
– Как дети выросли, я по выходным перестала приходить. А если бы здесь была, может… ничего бы и не стряслось! Господи, да что ж это делается! Таких людей разве можно убивать?! Их на выставку достижений нужно, чтоб на них все смотрели и пример брали!..
– Мы в тот день с Максимом Андреевичем разговаривали в его кабинете, – начала врать Маня. – И я там забыла… очки. Не эти, – и она сдёрнула очки с носа, – а другие! Можно я посмотрю?
– Конечно, конечно, проводить вас? Или вы знаете?
– Знаю, – соврала Маня ещё более лихо. – На второй этаж, да?
– Да, да, и направо. Если помощь не требуется, я с вами не пойду, не могу, и так уж третий день плачу. А там всё как будто он только на работу уехал. Я вам чаю согрею. Будете? Или хотите, кофе сварю? С бутербродами? Я страсть как люблю ваши книжки читать, и как передача какая с вашим участием, никогда не пропущу, уж больно толково вы говорите!
– Спасибо, – пробормотала Маня. – Чаю выпью с удовольствием.
По лестнице морёного дуба с резными панелями по стенам она поднялась на второй этаж и замерла – слишком много дверей, а времени маловато.
Добрая Маргарита наверняка не станет ждать её с чаем час или полтора.
И – самое главное! – Маня понятия не имела, что именно будет искать. Какие такие улики и вещественные доказательства?…
Маня наугад открыла первую дверь и оказалось в библиотеке – от пола до потолка книжные шкафы, стремянка на латунных колёсиках, покойные кресла, торшеры, окна в сад. Она с удовольствием осталась бы тут жить, её всегда тянуло остаться жить в любой библиотеке, но она мужественно заставила себя выйти и открыть следующую дверь.
По всей видимости, это и был кабинет Максима – очень похожий на рабочий, но всё же попроще, полегче. Здесь на стенах вместо фотографий машин и механизмов были пейзажи, кресло барское, разлапистое, на столе книжка страницами вниз.
Маня посмотрела.
Алексей Толстой, «Пётр Первый».
Ни цветов, ни фотографий детей и жены.
Маня обошла стол, заглянула в бумаги – какие‑то сметы, счета, схема на миллиметровке. С правой стороны прибор – серебряный поднос, на нём штоф и два хрустальных толстодонных бокала. Маня открыла пробку и осторожно понюхала. Так и есть, виски. На двухэтажной подставке красного дерева лежали папки, Маня перебрала их.
Договоры, соглашения о намерениях, статья в журнал «Чёрная металлургия».
В самой нижней зелёной папке оказались плотные, словно на картоне, фотографии, переложенные папиросной бумагой. Маня аккуратно откинула тонкий покров и посмотрела.
И удивилась.
Никакой чёрной металлургии и механизмов!
На фотографиях, больше похожих на картины, были изображены… драгоценности. Жемчужное ожерелье, очень искусно снятое, словно живое. Маня потрогала картинку, уверенная, что ощутит гладкую прохладу жемчуга. Венчал ожерелье изумруд дивной красоты в обрамлении крупных бриллиантов. Изумруд был размером, Маня прикинула, с циферблат мужских часов, то есть огромный!.. Ожерелье было сфотографировано с разных сторон, в разном свете и ракурсах.
Маня переложила несколько картонок.
Серьги – крупные жемчужины на изумрудных каплях – тоже были сфотографированы со всех сторон, очень тщательно.
…Что это может быть? Музейный экспонат? Максим Андреевич на досуге промышлял кражами царских драгоценностей из Грановитой палаты?
Маня подумала, воровато оглянулась и сунула папку в свой рюкзак.
Выбралась в коридор, бесшумно открыла следующую дверь и тут же обо что‑то споткнулась так, что не удержалась на ногах, бухнулась на колени, зашипела от боли, вскочила и прислушалась.
Вроде всё тихо.
Ноге было больно, Маня наклонилась и стала тереть её изо всех сил, а потом посмотрела, что попалось ей на пути – чемодан. Огромный синий чемодан на колёсиках. От Маниного падения он отъехал далеко в сторону и замер, упёршись в кресло.
Конец ознакомительного фрагмента
