Рядом с тобой

– Вот так и живу. Меня нахально игнорирует, зато другим отвечает, – с наигранной обидой сказал Матвей, закатив глаза.

– Ох, да, так и живешь. И как так можно?

– Кто пишет хоть? Подруга? Мама?

– Какой любопытный. Парень пишет, познакомиться хочет, гулять зовет, – чуть преувеличенно ответила я, дабы посмотреть на реакцию парня. А что? Не только с девушками же мне общаться, правильно?

Матвей как‑то странно посмотрел на меня. Я заметила, как он напрягся по тому, насколько сильно он сжал ручку чашки.

– Ты ревнуешь, что ли? – улыбнувшись, спросила я.

– Ревную? К кому это я могу тебя ревновать? И с чего бы я должен это делать?

– Ну не знаю, – кокетливо протянула я. – Например, к тому, кто приглашает меня завтра на свидание… – Я закусила губу и сделала вид, что накручиваю волосы на палец.

– Скажи этому кому‑то, что у тебя есть парень.

От нежности в его глазах и от тепла в его голосе меня изнутри охватил непонятный огонь.

– И когда же он успел появиться?

– Сейчас. – Парень аккуратно подошел ко мне.

Матвей обнял меня за талию, притягивая ближе и чуть сжимая ее. Он наклонился ко мне так, что наши лица были в паре миллиметров друг от друга, и замер, будто спрашивая разрешения и давая возможность уйти. Почувствовав, что я не отстраняюсь, осторожно целует мою нижнюю губу. Я отвечаю неспешно, будто изучая теплые губы, пробуя их на вкус. Путаю пальцы в волосах, глажу ладонями щеки, плечи. Отвечаю все увереннее. Поцелуй Матвея до безумия нежный и аккуратный, но одновременно с этим очень горячий и обжигающий, словно разряд тока. Кажется, я вот‑вот растворюсь.

– Матвей… – я отстранилась, чтобы легкие успели наполниться воздухом до того, как мы продолжим.

Не знаю, сколько мы целовались: минуту, две или десять. Время перестало существовать. Про кофе и сладкое все давно забыли. Вместо этого друг у друга были мы.

Нас прервала вибрация телефона. Матвею кто‑то позвонил. Парень отстранился, шумно выдохнул и тихо выругался.

– Вот черт. Подожди секунду, милая. – Он ответил на звонок и отошел в другую комнату для разговора.

Обратно на кухню парень вернулся раздраженным и недовольным.

– Катя, извини, отец срочно вызывает. Что‑то случилось в компании. Но если ты хочешь, я могу не поехать и…

Договорить я ему не дала.

– Нет. Езжай, Матвей. Это важно для твоего отца и тебя, я ведь знаю.

– Но я правда могу еще побыть с тобой. Мне не трудно. – Матвей грустно раскинул руки в сторону.

– Я понимаю, и тоже очень хочу этого, но сейчас ты должен поехать туда, Матвей.

– Ну, ладно… – нехотя согласился он, вздохнув. – Тогда, может, увидимся завтра?

– Если все будет в порядке, то обязательно.

Я подошла в нему и обняла. Привстала на носочки и коротко поцеловала.

– До завтра, маленькая.

– Удачи, Матвей.

Я проводила парня и пошла мыть посуду. Сосредоточиться было сложно: мысли постоянно возвращались к поцелую, к теплому приятному дыханию, к его рукам на моей талии. Несмотря на то, что я уже состояла в отношениях, кажется, только сейчас я поняла, что значит выражение «бабочки в животе», ведь в эту секунду в моем животе порхает тысяча наипрекраснейших. В голове крутится только один вопрос: получается, теперь мы вместе?

 

ГЛАВА 8

 

Утро для меня началось в 5:20. Довольно рано, и я уверена, что могла бы спать дольше, намного, однако кошмару все равно во сколько я встану. На этот раз приснился новый.

Я и Матвей. Мы находимся буквально в пустоте. Черное пространство, из которого нельзя никуда выбраться, позвать на помощь.

Парень стоит прямо передо мной, скованный цепями. Он весь в крови и просит помочь, освободить, но я не могу выполнить просьбу. Даже подойти к нему не могу. Что‑то мешает мне, словно невидимая стена между нами. Я бьюсь о нее вновь и вновь, кричу, срывая голос, раздирая глотку, но все попусту. А Матвей тем временем, теряя все больше и больше крови, падает на пол… И перестает дышать. Я падаю на колени, рыдая, бью невидимую стену, до последнего пытаясь разрушить. Теперь мои руки в крови, костяшки сбиты. Внутренний голос шепчет: «Считай, что эта кровь на твоих руках – его, ведь ты не смогла спасти, уберечь Матвея от смерти. Это твоя вина».

Но я ведь пыталась…

А затем все погрузилось в окончательную тьму.

Жуткий сон, после которого я сразу же решила написать Матвею.

– Доброе утро, Матвей! Как ты? Какие планы на день?

Вроде бы ненавязчиво узнаю о том, в порядке ли он. Да и я уже успела соскучиться по нему.

– Мне вот сейчас нужно собираться в школу. Так не хочется…

После этого я встала с кровати, отложила телефон и пошла готовиться к школе. Выходить я буду только около девяти, поэтому могу сделать еще много всего.

Сделала утренние процедуры и пошла завтракать. Я не была ленивой, потому могла приготовить себе завтрак, причем любой, так как даже любила готовить, но этим утром мне не особо хочется есть. Да и, честно говоря, я не из тех подростков, которые на завтрак едят что‑то по типу каши, яичницы, фруктового салата либо же какой‑нибудь гречки. Я ела всякие бутерброды, или что‑нибудь сладкое. Сейчас выбрала бутерброды с колбасой. А еще я являюсь ярым фанатом различных вкусов чая, поэтому в мой завтрак он всегда входит. Сегодня передо мной встал выбор: чай со вкусом дыни или же ягодное ассорти. Я выбрала второе. Вот и все, завтрак уже готов. Видите, как все просто. Не то, что со всякими там гречками и так далее. Ладно, признаю, возможно я все‑таки чуточку ленива. Ладно‑ладно, может и не чуточку.

За завтраком я так же написала Нике, которая пропала на целый день и две ночи.

– Доброе утро, Ника! Что‑то случилось? С тобой все в порядке? Очень жду тебя и переживаю. Возвращайся быстрее!

Хочу также объяснить, почему я не писала тебе весь вчерашний день. В общем, как только я приехала с больницы, почти сразу же легла спать. Ну и, в общем‑то, я проспала почти весь день и всю ночь. Вставала лишь, чтобы сходить попить и в туалет. Вот, только недавно проснулась, иду собираться в свой личный ад.

Я быстренько позавтракала, покормила Марусю, поиграла с ней, а затем просто стала краситься и одеваться.

– Боже, наконец‑то я могу выбрать одежду. А то в больничном халате ходить как‑то не мое…