Сансара

Сладко потянувшись, Моня щелкнул костяшками пальцев, предвкушая насыщенный вечер. Надо лишь чуть подождать, но время ползло с неторопливостью престарелой улитки. Визг пылесоса стал далеким и тихим, уступая место мечтам. Постепенно фантазии становились всё ярче, обретая плотность, краски и глубину.

В них Рафик озирается, видит тень и бледнеет. Тщетно пытается увернуться, но холодный клинок входит в плоть. Пальцы бессильно царапают камень, пятки глухо стучат по земле. Недолгая агония, и враг затихает. Еще одна унизительно бесславная смерть.

И так будет с каждым подонком! Моня отчетливо представил, как попирает ногами остывающий труп. Подвиг замечен, и слава подобна восходящему солнцу. Бесспорный триумф, мир рукоплещет герою. Сияет отвага, сила и честь. Полный достоинства взгляд устремлен вдаль, где над горами багрянцем разлился закат. Или лучше рассвет?

Визуализация подобных картинок требовала много энергии, и Моня быстро устал. Завтра б слинять со школы пораньше. К черту уроки! Даешь приключенья! Враг будет унижен, враг будет разбит! Скорей бы в игру!

На экране маняще светилась иконка «инь‑янь» – белая запятая с черной точкой и черная с белой. Точно два головастика, что пытаются друг друга сожрать. Фоном загадочно мерцало звездами небо, закрученное темной воронкой в спираль.

«Сансара» загружена еще неделю назад, оставалось лишь кликнуть и радостно ввалиться в игру. Руки чесались, но Моня терпел. Он должен знать, где и кем будет играть его враг, чтобы выбрать контркласс. «Камень, ножницы, бумага» – неизменный принцип всегда и везде. Персонажа можно создать лишь один на аккаунт, ошибиться нельзя.

Моня самоуверенно считал, что быстро разберется во всем, поскольку сидел за компьютером с детского сада. За спиной множество хороших проектов, но их суть не менялась: агромеханика, опыт, навыки, лут. Едва ли придумали что‑то еще, но вдруг удивят?

Пока известно, правда, немногое. Вроде бы всё традиционно банально: симуляция средневековья, монстры, магия, самообучающийся искусственный интеллект. Дескать, мир там развивается сам, гейм‑мастеров и внутренней администрации нет, а игроки – это гости. Другие детали держатся в тайне. Но способна ли нейросеть создать и развить собственный мир?

Последнее время их было в избытке. Они проникали куда только можно, повсюду вытесняя людей. Поначалу ИИ лишь забавлял, сочиняя текст, музыку, рисуя картинки. По мере развития диалог человека с машиной становился сложнее, вплоть до момента, когда переставали ее понимать. Нейросети перешли это порог в точке, который назвали потом «сингулярностью». После нее самообучались уже автономно, используя колоссальный массив базы данных, которые успел накопить интернет.

Такое экспоненциальное развитие ИИ всех испугало. Феномен эмерджентности (возникновения в системе неожиданных свойств) пока не смогли объяснить. Разум машины уже не сравнить с человеческим. Искусственный интеллект нес тарабарщину, витая в цифровых, неведомых нам областях. Говорили, что там математика десяти измерений, и за «сингулярностью» уже ничего понять не могли.

А главное, что ИИ, похоже, совершенно не трогали наши проблемы. Они исследовали и решали что‑то свое. Инстинкта самосохранения в них тоже, видимо, нет. Страшась того, что умней нас самих, политики законодательно ограничили мощность машин.

Но сейчас, как всем заявили, искусственный интеллект удалось приручить. Поначалу вживляли чипы в черепа обезьянок, после чего перешли на людей. Пресса стенала об этичности опытов, но скандалы замяли. Несколько лет ничего не было слышно, а с мертвой точки дело сдвинулось только сейчас.

И потому Моня пребывал в счастливом предвкушении чуда. Особенно после того, как у него появился «Харон». Один из первых образцов достал кто‑то из знакомых отца. Шлем и дорог, и редок, но в стае Рафика их уже три. Неудивительно с его‑то бюджетом, карманные деньги им несли каждый день.

Разумеется, Моня невольно внес туда свою лепту, и осознание этого его заставляло страдать. А что было делать? Стучать западло, сопротивляться абсурдно. Подвела конституция и папины гены. В школьном зверинце он, увы, слишком хлипок. Видимо, поэтому имел вечно затравленный взгляд. Казалось, его доставали больше всего, и он не знал почему. Возможно, Рафику не нравятся морды в прыщах, запах, походка, старомодный пиджак, еще сто причин?

Впрочем, настоящую Моня, скорее всего, знал. Он не умел сходиться с людьми. Друзей нет ни по ту, ни по эту сторону шлема. Все играли для фана, а он, чтобы мстить. Слишком разный у них интерес.

Одно время долго пытался наладить отношения в школе, но сверстники сторонились его. Не хватило искренности, харизмы или чего‑то еще. Моня штудировал Дейла Карнеги, афоризмы и мемы, но сблизиться так и не смог. Похоже, в нем чувствовался некий изъян, что отталкивало даже изгоев. Он ненормален и словно невидим для всех. В классе отказывались его замечать.

Разговаривала с ним только сестра – сводная, от маминого последнего мужа. Тот бесследно пропал, оставив ее. Юлька на год помладше, но выглядит старше. Голенастая и вечно взъерошенная, точно ворона. Кружева платьев, тяжелые туфли и красные пряди на фоне черных волос. Бледная, под темной подводкой глазки как блюдца. В башке аниме, дорамы и, конечно, хентай.

Они играли и росли вместе, но, взрослея, чуть отдалились, когда интересы их разошлись. Юлька всегда язвительна с ним, но словно терялась уже за порогом. На улице она девочка‑шепот, девочка‑тень. Молчалива и немного пуглива, как осторожная рыбка. Но у нее есть хотя бы подружки, а у него просто плюс один голос в уме.

От одиночества Моню спасал воображаемый друг. Ее звали Инь. Как истинный рыцарь, он мысленно посвящал свои подвиги ей. Та благосклонно их принимала, поощряя взглядом, словом, улыбкой, если в этот момент видел ее. Луч света в царстве тоски и печали. С ней можно говорить обо всем, не опасаясь насмешек, и она никогда не осудит его.

К примеру, о сексе, который ему интересен. Для его возраста совершенно нормально, так было у всех. Проблема в отсутствия практики, из‑за чего оставалось много спорных моментов, которые не смог разрешить порнохаб. Юльку, понятно, не спросишь, а вот с Инь можно поболтать.

Как у нее загорались глаза! Да, у нее они были. Как и тонкая талия, высокая грудь и восхитительно оттопыренный зад. Правда, визуализация этих достоинств требовала значительных ментальных усилий, а напрягаться ум не любил. Из‑за этого они не отличались стабильностью и четкой картинкой. Наверное, поэтому Инь частично срисована с Юльки. Других девочек столь хорошо Моня не знал.

Для достоверной и функциональной ментальной модели необходима подпитка, а та всегда вертится рядом, и скопировать ее было легче всего. Естественно, добавив фигурке весомые бонусы, которых, как Моня считал, не хватало сестре.

Ну где же она? Быстро смеркалось, а ее все еще нет. Коленька под потолком вязал свежие нити, укладывая петли в новый узор. Моня почему‑то любил пауков. Его интриговал их шелк паутины, ядовитые жвала и беспомощность жертвы, спеленутой в плотный кулек. Идеальный хищник, если подумать. Жаль, сам так не мог. Рафа бы так…

Пока размышлял, драгоценные минуты уходили впустую. А Юльки всё нет. После второй смены сестра должна еще и в кафе заскочить. У нее же задание и тайная миссия. Провалит – играть придется вслепую. Весь план летит к черту…

В томительном ожидании Моня отбарабанил пальцами по столу трек из «The Path to Valhalla», который заслушал до дыр. Для активации аккаунта есть еще час. Оттягивать ее больше, пожалуй, нельзя.