Шиллинг на свечи

– Если уж им так приспичило кончать жизнь самоубийством, – меланхолично проговорил он с мягким выговором, – почему обязательно делать это у нас? Все побережье к их услугам.

– Это не самоубийство, – отрывисто сказал Поттикери, ожидая, пока его соединят.

– А все потому, что до южного побережья дорога дороже! – продолжал Билл, будто не слыша. – Казалось бы, коль человеку жить надоело, так мог бы не мелочиться напоследок и укокошить себя с размахом. Так нет же! Покупают самый дешевый билет – и хлоп, к нам на порог!

– На «Пляжной Макушке» их тоже хватает, – ради справедливости заметил Поттикери. – И это не самоубийство.

– Да ну, конечно, оно самое и есть. Для чего еще у нас скалы? Для защиты Англии от вражеских набегов, что ли? Ясное дело, нет. Исключительно для удобства самоубийц. Это уже четвертое за год. И помяните мое слово, вот повысят налоги на доходы – и их станет еще больше…

Билл замолчал, прислушиваясь к тому, что говорил в трубку Поттикери:

– Женщина. Да, молодая. В ярко‑зеленом купальном костюме. (Поттикери принадлежал еще к тому поколению, которое не употребляло слово «купальник».) Чуть южнее Расщелины. Метрах в ста. Нет, там никто не остался. Я должен был добраться до телефона. Сейчас же туда вернусь. Там буду вас ждать. Хэлло, это вы, сержант? Конечно, не лучшее начало дня, но мы уж понемногу тут к этому привыкаем. Нет, нет, на сей раз просто несчастный случай на воде. Машина скорой помощи? Да, она сможет подойти прямо к Расщелине. Да‑да, свернете с дороги на Вестовер после третьего межевого камня и доедете до самой Расщелины. Ладно, пока.

– Откуда вы взяли, что это просто несчастный случай? – не хотел сдаваться Билл.

– Ты что, не слышал? Я же сказал: на ней был купальный костюм.

– А почему она не могла надеть купальный костюм перед тем, как сигануть в воду? Чтобы сделать вид, будто это несчастный случай.

– В эту пору и с этого места нельзя броситься в воду – приземлишься на песчаный пляж. И когда человек кончает с собой, то чего уж тут притворяться.

– Она могла идти и идти, пока ее не поглотила вода, – сказал Билл, привыкший оставлять последнее слово за собой.

– С таким же успехом она могла умереть, объевшись леденцов, – саркастически заметил Поттикери.

Он готов был биться до последнего, когда воевал в Аравии, но в гражданской жизни бессмысленного упорства не одобрял.

 

Глава вторая

 

Кучка мужчин с серьезными лицами собралась вокруг трупа: Поттикери, Билл, сержант, констебль и двое медиков. Один из медиков, тот, что помоложе, думал только о том, как бы не опозориться перед остальными: его тошнило. Другие были целиком поглощены тем, что им предстояло выполнить.

– Знаете ее? – спросил сержант.

– Нет, – отозвался Поттикери, – никогда не видел.

Оказалось, никто из присутствующих опознать ее не может.

– Наверняка не из Вестовера. Зачем оттуда ехать к нам, когда у них собственный пляж под боком. Откуда‑нибудь издалека.

– Может, зашла в воду у Вестовера, а сюда ее прибило? – предположил констебль.

– По времени не получается. Тело пробыло в воде совсем недолго, – возразил Поттикери, – где‑нибудь тут рядом утонула.

– Тогда как она здесь очутилась? – спросил сержант.

– На машине могла приехать, – высказал предположение Билл.

– Тогда где машина?

– Там, где всегда их оставляют, – под деревьями, где кончается дорога.

– Ты так думаешь? Но там никакой машины нет, – отозвался сержант.

Это подтвердили и санитары. Они вместе с полицией ехали как раз оттуда и там оставили свою машину: никакой другой рядом не было.

– Чудно, – заметил Поттикери. – Поблизости нет ни одного дома, откуда сюда можно было бы прийти пешком, да еще в такую рань.

– Не думаю, что она была из тех, кто ходит пешком, – отозвался сержант и, встретившись с вопросительными взглядами, добавил: – Она не из простых.

Стоявшие еще раз взглянули на распростертое у их ног тело: да, при жизни она явно следила за собой.

– Тогда где же ее одежда? – озадаченно спросил сержант.

Поттикери поделился с ним предположением, что одежду могло смыть приливом.

– Вполне возможно, – сказал сержант. – Хотя все равно непонятно, как она сюда добралась.

– Странно вообще, что она отправилась купаться одна, – подал голос младший из медиков, кое‑как справившись с тошнотой.

– В наше время все возможно, – проворчал Билл. – Это еще что! Хорошо еще, что она не стала съезжать со скалы на водных лыжах. А так, пойти плавать одной на пустой желудок – это у них теперь запросто. Глаза бы мои не смотрели на этих молодых идиотов.

– Что это у ней на щиколотке? Никак браслет? – изумился констебль.

Это был действительно браслет. Браслет из платиновых звеньев необычной формы – в виде латинской буквы «s».

– Что ж, – распрямляясь, заключил сержант, – тут, пожалуй, нам делать больше нечего. Осталось отвезти тело в морг и выяснить, кто она есть. Судя по всему, это большого труда не составит. Определения вроде «убежала», «заблудилась» или «похищена» к ней явно отношения не имеют. Не тот случай.

– Да, – согласился медик, – скорее всего уже сейчас ее дворецкий вовсю названивает в полицию.

– Пожалуй что так, – задумчиво произнес сержант. – И все же непонятно, как она здесь очутилась и что именно… – Он взглянул вверх и внезапно сказал: – Ого, да мы тут не одни.

Обернувшись в направлении его взгляда, все заметили одинокую фигуру на вершине утеса возле Расщелины. Человек напряженно наблюдал за каждым их жестом. Увидев, что его заметили, он быстро повернулся и исчез.

– Для одиноких прогулок вроде рановато, – проговорил сержант. – И потом, почему он убегает? Надо бы с ним побеседовать.

Однако они с констеблем не успели пройти и нескольких шагов, как убедились, что человек не только не убежал, но, напротив, торопливо спускается им навстречу. Худая, темная фигура показалась из распадка, где шли ступени. Мужчина бежал неуклюже, скользя и спотыкаясь, и вид у него был как у помешанного. Когда он приблизился, они услышали, как он судорожно ловит ртом воздух, хотя бежать было совсем недалеко и человек явно был молод.

Он с разбегу врезался в их плотную маленькую группу, оттолкнув обоих полицейских, которые инстинктивно пытались загородить от него тело.