Шмуц
Не важно, что все ее знания теоретические. Что никакие руки, кроме собственных, ее не трогали. Но видео впечатались у нее в памяти, их не убрать и не забыть. Никакой ангел не спустится, чтобы стереть ее знания, как ангел, что учит Талмуду каждое дитя в утробе, а затем перед рождением касается верхней губы младенца, оставляя маленькую ямочку в качестве напоминания: дитя должно заново изучить Талмуд с новым сознанием, по своей воле. Вот бы Рейзл могла оказаться такой на брачном ложе – совершенно невинной, чистой, незнающей, жаждущей познать сексуальное удовольствие, будто она не имела о нем ни малейшего представления.
Но уже поздно мечтать о такой чистоте. Рейзл ерзает, устраиваясь в кресле поглубже, и кожа цвета вина безжалостно скрипит от каждого ее движения. Рейзл боится, что не сможет смириться с сексом, который ее ждет: с омовением после ритуала, пятничными ночами. Сможет ли она снять платье невесты, остаться голой? Сможет ли она убедить своего хосна, будущего мужа, ласкать ее языком там? Насмотревшись на девушек в видео, Рейзл уверена, что не сможет без этого жить, и она боится, что ее хосн решит, что она прост, грубая девчонка с грязными желаниями. Она смеет надеяться, что, если она хоть раз возьмет пенис‑член хосна в рот, он тоже не сможет без этого жить. Порно ее в этом убедило.
Если ей удастся перестать смотреть порно сейчас, может, ей еще удастся найти хосна. Выйти замуж.
– Вы поможете мне перестать смотреть? – спрашивает Рейзл.
– Ты хочешь перестать? – Доктор опускает голову и смотрит над Рейзл поверх очков, говоря тем же спокойным тоном, которым спрашивала имя Рейзл («роза» на идише), возраст (восемнадцать с половиной) и «порядковый номер» в семье (третья из пяти братьев и сестер).
«Всего пять детей? Почему так мало?» – спросила доктор. Рейзл было больно говорить о выкидышах мами, она будто выдавала какую‑то семейную тайну. Но как сказала мами, не страшно, что доктор не из их круга, она уже работала с хасидскими семьями. Наверняка она сталкивалась со всевозможными бедами и цурисами: мать, которую не оторвать от шнапса, отец, который швыряется тарелками, сын, обмочивший постель перед бар‑мицвой[1]. Иногда – невеста, которая не кровоточила в брачную ночь, а к лошадям при этом никогда близко не подходила.
А теперь перед ней Рейзл, дочь Израиля, порнозависимая.
– Я не могу перестать, – говорит Рейзл. – Смотрю каждую ночь.
Быстрые движения ручки доктора Подгорец заставляют Рейзл забыть, о чем она говорит.
– Каждую ночь? – уточняет доктор. – У вас дома есть интернет?
– Да, – говорит Рейзл, и пальцы ее ног поджимаются внутри черных ботинок на плоской подошве. Еще один секрет выдан.
– Тати – менеджер в магазине электроники, у него больная спина, поэтому ему можно иногда работать из дома. Ему нужен интернет для электронной почты. Он не знает, что у меня есть пароль и что я захожу туда со своего ноутбука, который у меня вообще только для учебы. Я учусь на бухгалтера в колледже Коэна по программе для отличников. Мне дали грант.
Это все вылетает из нее моментально, об этом говорить проще, чем о видео.
– А еще я несколько часов в неделю работаю на сорок седьмой улице, – продолжает Рейзл. – Когда я закончу учебу, пойду работать на полную ставку, все по договоренности.
– По договоренности? – спрашивает доктор Подгорец. – Как брак по договоренности?
– У меня есть ноутбук, – нетерпеливо говорит Рейзл. Доктор не видит сути. – Мне это можно, потому что это для парнусы, чтобы зарабатывать на жизнь. Я даю деньги мами, она откладывает их мне на свадьбу. А сейчас, пока я не замужем, деньги для заботы о братьях – через несколько лет они пойдут работать, как тати, чтобы зарабатывать, но пока они целыми днями изучают Тору. Я могу брать компьютер куда хочу. В школу. Домой. В кровать, – щеки Рейзл снова заливаются краской, но у доктора остается абсолютно спокойное выражение лица. – Дома никому больше нельзя компьютер: ни братьям, ни сестре, ни друзьям, – говорит Рейзл. – Им запрещено.
– Необычно, не так ли? – говорит доктор. – Что девушка вроде тебя сначала получает образование, а не выходит замуж.
Рейзл кивает. Тати чуть ей не запретил.
* * *
Прошлой весной, почти год назад, когда Рейзл показала тати письмо из колледжа, где говорилось, что ее зачислили, он от него отмахнулся. Как от чего‑то неприличного. Он сказал: «Колледж – тума!»
Мами вмешалась в попытке защитить ее интересы, сказала, что учиться на бухгалтера – весьма пристойно, а Рейзл всегда хорошо ладила с математикой. Напомнила тати, какая у бухгалтеров зарплата. Да и стоит это горништ. Рейзл ведь получила грант!
– Горништ мит горништ, – отмахнулся тати, не отрывая взгляда от Гемары[2]. Ничего не стоит и ничего не дает.
– Тати, пожалуйста, – сказала Рейзл.
Он прервал чтение, поджал губы и посмотрел на Рейзл. Снял кипу с затылка, пригладил почти лысую голову, не считая нескольких рядов густых волос сзади, и вернул кипу на прежнее место.
Он посмотрел на нее не моргая, будто отдавая приказ.
– Рааайзл, – он произнес ее имя традиционным способом, сильно его растягивая, превращая в целое предложение. – Ништ кан науку. Никакой биологии, никаких обезьян. Ты уже знаешь, откуда взялась. Только бухгалтерия.
Рейзл согласилась на условия тати. Про «требования к распределению» и «элективные курсы» она умолчала. Не сказала, что по правилам гранта ей выделяется компьютер. То была весна 2012 года по гойскому[3] календарю, и Великие раввины только что запретили интернет. В Сити‑филд в присутствии примерно сорока свидетелей раввины провозгласили, что интернетом – с ограничениями – можно пользоваться только на работе. А иешивы[4] не должны принимать учеников, у которых дома есть интернет. Рейзл узнала это от кого‑то в школе (школе для девочек), потому что кто‑то смотрел прямую онлайн‑трансляцию этого заявления. О том, что нельзя пользоваться интернетом, некоторые узнали через интернет.
[1] Бар‑мицва (иврит) – достижение еврейским мальчиком религиозного совершеннолетия (Здесь и далее прим. ред.).
[2] Гемара – свод дискуссий и анализов текста Мишны, проводившихся амораями, включающий их постановления и уточнения Закона. В обиходе термином Гемара часто обозначают Талмуд в целом, а также каждый из составляющих его трактатов в отдельности.
[3] Гой (иврит) – в иудаизме так называют неевреев (иноверцев).
[4] Иешива (ешива) – институт, высшее религиозное учебное заведение в иудаизме; предназначено для изучения священных текстов, Талмуда (Прим. переводчика).
