Шмуц
Рейзл ежится в кресле. Молчит. Как вообще можно такое объяснить на любом языке? На идише точно было бы не проще. То, что она видела, никто до нее на идише не произносил. Она ни разу не слышала ни «тухас», ни «шмунди»! Но нашла их в интернете, как и другие шмуциге слова про штупание.
Но доктор непреклонна.
– Продолжим, – она снова указывает ручкой на Рейзл. – Как ты начала смотреть порно?
– Я загуглила.
– Загуглила порнографию?
Рейзл качает головой.
– Я загуглила «дер Башефер», чтобы посмотреть, что в интернете говорят о Создателе, потом загуглила… – Она не может произнести священные имена, печатать их было проще. – Я загуглила «а‑Шем»[1].
Сейчас это кажется глупым – что она когда‑то думала, что компьютер сможет объяснить Б‑га, раскрыть для нее новую сторону священного. В первые недели и месяцы с компьютером, когда она поняла, сколько всего он может объяснить, она хотела узнать все. Но виртуальный мир ее разочаровал. Относительно ха‑Шема интернет выдал причины, по которым говорят «а‑Шем» – Имя – вместо самого имени Б‑га, а их Рейзл и так знала.
– Потом я написала на английском «б‑о‑г» и увидела столько картинок с мужчинами!
Хотя Рейзл и знала, что гои поклоняются мужчине, эти изображения все равно глубоко ее поразили. На одном был мужчина с развевающимися волосами и бородой, он был на облаке и протягивал руку вниз, к руке обнаженного мужчины.
– Потом я кое‑что придумала. Я напечатала «поцелуй». Потому что в интернете есть картинки с чем угодно. Даешь интернету слово – он дает тебе картинки. Столько целующихся людей. Мужчины с длинными волосами и мешигене макияжем, мужчины целуются с мужчинами, и женщины целуются.
– И тебе это понравилось, – говорит доктор Подгорец.
Возможно, это вопрос, но Рейзл не отвечает.
– Мне хотелось больше картинок. Картинок, которые больше нигде нельзя было найти. Я напечатала «секс» и нашла видео. Когда ищешь секс, находишь секс. Не слова о сексе.
А в видео столько английских слов, которых она не знает, и она просит интернет научить ее, что это значит на идише. Хер – это шванц, а киска – шмунди. Вместе они штупаются. Названия на английском такие незнакомые и грубые. «Пизда»? Гойское слово для гойского места, только вот у нее тоже такая есть. Она гуглит весь шмуциге словарь, чтобы выяснить, что все это значит на идише. Хорошо, что киска – шмушка, это даже звучит как‑то правильно; и лох – дырка. То, где и происходит вся история, гаанса маасе, «дело». Интернет дает ей картинки и видео, и когда они ей нужны, слова, означающие другие слова. Незнакомые слова на идише, который все еще ее родной язык, мамалушен, хотя мами никогда ничего такого не произносила.
– Ладно, – говорит доктор Подгорец. – Я поняла, как ты начала смотреть порнографию. Но разве никто в твоей семье не догадывается, что ты смотришь? Они не знают, что ты пользуешься интернетом?
Ладони Рейзл вспотели, она вытирает их о юбку, будто стараясь с холодным потом избавиться от чувства вины. Ее сестра, Гитти, знает. Потому что Рейзл показала Гитти интернет.
* * *
Месяц назад, когда была Ханука[2], кто‑то рассказал Гитти о музыкальном клипе, который сняли The Maccabeats[3]. Рассказали, какие они талантливые и красивые, эти поющие студенты иешивы.
Каждый ханукальный вечер Гитти умоляла тати посмотреть это видео на его телефоне, который ему нужен для работы. И каждый вечер тати отказывал – «Нет, это не по‑хасидски. Это запрещено».
– Это просто ханукальная песня, – сказала Рейзл за ужином на восьмую ночь, и тати так сильно ударил кулаком по столу, что сбил на пол фанкен, целую тарелку ханукальных пончиков.
– У нас есть Тора! И ханукальные молитвы, их и надо петь! – Он встал, крича, пока мами полотенцем вытирала пятна от варенья и сахарную пудру. – Что эти студенты песни сочиняют? Им надо заниматься, а не песни петь, – продолжал он. – А ты… – Он с грохотом подошел к Рейзл, тряся пальцем. – Думаешь, раз ты ходишь в колледж с гоями, теперь не надо никого уважать?!
– Залман, хватит! – Мами подскочила и подбежала к тати; он резко отвернулся от Рейзл и стал кричать на мами:
– Ша! Не перебивай меня, когда я их учу! Видишь, до чего доводит твоя доброта! – тати махнул рукой в сторону Рейзл.
– Твой отец часто так злится? – спрашивает доктор Подгорец. – Он тебя не ударил?
– Найн, – говорит Рейзл. – Никогда не бил.
Но она почувствовала гнев тати на себе и на мами. Почему? Неужели The Maccabeats настолько плохи? С чего вдруг дер Бешеферу, всемогущему, беспокоиться о группе студентов и их музыкальных клипах?
Позднее тем же вечером Рейзл позвала Гитти к себе на кровать и включила Ютуб.
– Это интернет, – сказала она Гитти.
– Без ограничений? – удивилась Гитти. Рейзл пожала плечами. Она сначала тоже удивилась, что тати не установил никаких ограничений, но потом решила, что это добрый знак – везение или судьба, – что дер Бешефер почему‑то хотел, чтобы она пошла в колледж и чтобы у нее был доступ к интернету.
Она сделала Гитти подарок на Хануку – показала музыкальный клип на очень низкой громкости. Рейзл поющие парни в кипах особо не впечатлили, а вот Гитти осталась от них в восторге. Ей четырнадцать, что с нее возьмешь? Гитти каждый новый певец казался краше предыдущего.
– Этот тебе не нравится? – сказала она, указывая на одного из парней. – Как думаешь, сколько ему лет? – указывая на другого. Она умоляла включить видео еще раз, а потом еще раз. – Рейзи, ну пожалуйста! – Она хотела еще раз, но Рейзл отказала – мами придет узнать, в чем дело, да и вообще ей надо заниматься.
– Значит, ты показала Гитти видео. И ей понравилось, – говорит доктор Подгорец.
Рейзл кивает.
– И тебе тоже нравится смотреть видео, – говорит доктор. – Верно?
Рейзл чувствует сухость во рту. Ей удается выдавить из себя:
– Не музыкальные.
[1] Ха‑Шем (иврит) – имя. Имя Бога в иудаизме не произносится.
[2] Еврейский праздник свечей, которые зажигают в честь чуда, происшедшего при освящении Храма после победы войска Иегуды Маккавея над войсками царя Антиоха в 164 году до нашей эры.
[3] Американская ортодоксальная еврейская мужская группа.
