Шмуц

Как и Гитти, Рейзл шепчет Шма, молитву, перед сном и выключает свет. Но не засыпает.

– Да? Ты смотришь что‑то другое?

Вопрос психолога создает картинку в голове Рейзл. Она в своей комнате. Рейзл видит свое тело, то, что раньше было личным, о чем не надо было думать. Но теперь доктор Подгорец хочет, чтобы Рейзл смотрела на себя и описывала, что видит. Значит, вот она, терапия – порно себя.

* * *

Рейзл лежит в узкой кровати, под одеялом, поставив ноутбук на ночную рубашку. Он открыт, но под углом, чтобы можно было быстро захлопнуть, а звук выключен; единственный звук – сопение Гитти в такой же узкой кровати в другом конце комнаты.

На экране женщина вытягивается на огромной кровати, изгибает спину, ее голова на подушках, и Рейзл видит ее открытый рот, темные круги ее раздутых ноздрей. Мужчина поднимает ее бедра и прижимается быстро и резко к ее лысой шмунди, и еще раз, и еще. Поскольку звука нет, Рейзл остается только представлять стон женщины. Ей приятно? Больно? Женщина плюет себе на пальцы и трет себя, как бы вторя ритму мужчины. Даже без звука Рейзл понимает, что произошло нечто все меняющее: лицо женщины становится мягче, она на секунду открывает глаза и снова закрывает, ее бедра крепче охватывают мужчину.

Он резко останавливается, поднимается вдоль ее тела и направляет шванц к ее губам. С улыбкой она его глотает.

Так вот что делают женщины! Бреют шмунди, берут мужчин в рот, глотают, не говоря благословения.

* * *

Подгорец ждет, ее непоколебимое молчание служит вторым слоем стены, давит на Рейзл, душит ее. Рейзл не может выдавить и слова.

– Понимаю, тяжело об этом говорить, – говорит Подгорец. – Но я могу тебе помочь.

Рейзл вдруг становится страшно. Обещание психолога весьма соблазнительно, но вдруг сеансы не помогут? Даже если Рейзл удастся описать все это словами, она не верит в доктора.

– Тебе кажется, что это безнадежно, – говорит Подгорец, будто прочитав мысли Рейзл. – Ты волнуешься, что никогда не выйдешь замуж. Но Рейзл, ты ведь даже не пробовала сходить на свидание. Ты не знаешь, что может случиться, – доктор захлопывает блокнот. – На сегодня наше время вышло, но я хочу, чтобы ты кое над чем подумала. Почему бы не сходить на свидание? Ты не обязана выходить за первого юношу, с которым ты встретишься. У некоторых девушек это так, я знаю, но ведь не у всех, правда?

Рейзл кивает, вспоминая девушек, у которых было несколько свиданий, прежде чем они нашли зивуг, предназначенного Всевышним спутника.

– Одно свидание. Как это у вас называется, шоу? Можно попробовать один раз. Хотя бы подумай об этом, и мы в следующий раз обсудим.

Доктор больше ничего не говорит, так что Рейзл встает и медленно, неуверенно двигается к двери, чувствуя давление всего несказанного. В узком коридоре она надевает пальто и укутывается в большой шерстяной шарф, готовясь к холоду. Подгорец хочет, чтобы она согласилась на башоу, но ведь Рейзл столько ей не сказала.

* * *

Вот что произошло ночью и что происходит каждую ночь, когда она смотрит порно.

Когда она смотрит на тела на экране, ее собственное тело исчезает, но стоит видео кончиться, как ее бедра и ляжки снова существуют, налитые, с натянутой кожей. Самая напряженная точка – то, где сходится ее тело, где кровь из одной половины переливается в другую. Рейзл убирает компьютер с живота и под одеялом задирает ночную рубашку. Повторяя за женщиной в видео, Рейзл плюет себе на пальцы и проводит рукой по грубым волосам, чтобы найти то, что открыто в интернете и скрыто на ее теле. Рейзл водит палец по кругу, по орбите странного ощущения, стараясь быть как можно тише, в конце прикусывая губы, когда ее тело начинает трястись – конвульсия, колени поднимаются почти до груди, чувствуя волны по всему телу. Безголосое пение, почти молитва.

Рассказчик снов

На следующее утро после сеанса терапии Рейзл бежит по коридору, чтобы не опоздать на пары, но зейде[1] внезапно подзывает ее к себе в комнату. Братья и сестры всегда делили комнаты – трое братьев в одной спальне, Рейзл и Гитти в другой, – а у зейде отдельная комната. Тати говорит, что это так, потому что старших надо уважать, мами – потому что он храпит, Шлойми – потому что от него несет пишем, но Рейзл знает правду: это потому, что утром он может пересказать тебе твой сон, а тати и мами это не нравится, и они не хотят такое поощрять. И не важно, что зейде носит цицит[2] поверх рубашек, как все остальные, не важно, что он не терпит сплетен и гневно кричит: «Шмаисраэль!»[3] – превращая молитву в брань, будто он услышал, как кто‑то из его внуков сказал что‑то плохое; тати и мами считают, что способность зейде видеть сны в головах других людей – ересь.

Мами сказала, что это у него уже давно и что бабэ[4] вышла за него именно из‑за этого: когда бабэ было восемнадцать, зейде сказал ей, что ей приснилось, будто она вышла за него замуж, и в шутку ее пожурил: «Хотя бы предложения дождись!»

Он правда прочел ее мысли или просто выразил свое желание? Этого уже не узнать, но бабэ согласилась, так что благодаря своей дерзости он заполучил невесту.

[1] Дедушка (идиш).

[2] Пучок нитей, выполняющий, согласно Галахе, определенную ритуальную функцию.

[3] «Слушай, Израиль» (древ. иврит) – начало молитвы Шма.

[4] Бабушка (идиш).