Шмуц
Затем он спрыгивает со стола и говорит внезапно серьезным тоном.
– Работа, которую вы проделаете на этом курсе, подготовит вас не только к университету, но и к жизни.
Рейзл слишком поздно понимает, что выбрала неудачное место, что прямо перед ней находится ширинка джинсов О’Донована. Она не поднимает глаз, изучая программу на семестр, стараясь не принимать в поле зрения ничего выше его колен, и думает, правду ли он предсказывает – обещает, – сможет ли она использовать то, что прочитает и напишет, вне колледжа.
– Найти меня очень просто, – продолжает профессор. – Мне всегда можно написать в «Фейсбуке»[1].
Теперь Рейзл волнуется. У нее нет никакого «бука». Пойти в колледж, прятать ноутбук в рюкзаке и втайне от всех ходить на английский – это одно… но «Фейсбук» будет опасен. Ее могут найти на «Фейсбуке» и рассказать комитету целомудрия.
Профессор О’Донован просит студентов представиться. После того как кто‑то называет свое имя, профессор с акцентом спрашивает: «И откуда вы?» С такой доброй и приветливой улыбкой.
Обычно Рейзл не стесняется говорить по‑английски, но теперь волнуется, заметен ли идиш в ее речи.
– Я Рейзл из Бруклина, – говорит она так быстро, как только может, чтобы профессор не успел задать этот вопрос.
Одну ужасную секунду она чувствует на себе глаза профессора и однокурсников. Они изучают ее. Длинную юбку, доходящую до лодыжек, блузку, застегнутую до горла, рукава, скрывающие запястья. Затем переходят к следующему студенту.
Ей хочется говорить с профессором, используя привычный порядок слов идиша. Хочется забрать его английский, оставить его без языка, без места. Хочется изучать только цифры, никаких слов.
Попробуй один раз
– Рейзеле, что ты уткнулась в свою книгу! Надо готовиться!
Мами вбегает в комнату. Рейзл захлопывает компьютер и прикрывает его бумагами.
– Фарвус готовиться?
– Сваха звонила, она кого‑то нашла. Хосн придет знакомиться завтра вечером.
– Цыц, – тати, стоявший в проходе, подходит к мами. – Не говори «хосн», еще рано.
– Ты же у меня был первым, – говорит мами. – Иногда первый – это тот самый.
Мами заглядывает в шкаф и достает оттуда три платья Рейзл. Времени на покупку нового перед башоу нет, так что придется довольствоваться лучшим субботним платьем.
– Залман, закрой дверь, пусть она померяет. Хочу взглянуть, какой красавицей она будет для хосна!
– Бли айнара, – говорит тати на выходе, отгоняя сглазы.
Мами пританцовывает с одним из платьев, с белым.
– Эта Подгорец – настоящее благословение. Просто чудесница, – говорит она.
Рейзл смотрит на платье в руках мами, потом на остальные на кровати. Иллюзия выбора – столько платьев, но на деле они одинаковые. Почему она не радуется, как мами? После того как Подгорец сказала ей «попробовать один раз», Рейзл согласилась на знакомство, но она не хотела так быстро. Не завтра.
– Все так быстро получилось! – смеется мами.
Рейзл становится не по себе. Откуда мами знать, что она думает? Она тоже начнет рассказывать Рейзл ее сны, она унаследовала дар зейде?
– Хотя я не удивлена, – добавляет мами, подходя к сидящей за столом Рейзл. – Надень это, белое, на мазаль[2], – говорит она, мечтательно глядя на Рейзл, представляя, что ее ждет. – Шейне мейделе. Идише коп. Красавица и умница!
Она кладет платье на стол и ласково поглаживает волосы Рейзл, на этот раз не пытаясь выпрямить кудряшки. Вдруг она хватает Рейзл за руку и сжимает, будто хочет куда‑то ее утянуть.
– Я не хочу, чтобы ты была одна, – она упорно смотрит на Рейзл. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Рейзеле. Хочешь учиться – хорошо, пожалуйста, учись. Твой сейхел – дар Всевышнего! И сейчас ума тебе достаточно. Но так будет не всегда. Я хочу, чтобы у тебя было больше.
Она сжимает руку так сильно, что у Рейзл болят костяшки.
Рейзл освобождает руку и наклоняется вперед, чтобы обнять маму. Она опускает голову на мамину грудь, и это освобождает ее от ужасного взгляда, полного любви и ожиданий, которым, Рейзл уверена, она никогда не будет соответствовать. Ее наполняет боль. Боль того, что она – одна из пяти, кого ее мать смогла родить и столько лет растила, но теперь она не может осуществить мечту мами, она бессильна, как ее потерянные братья и сестры, никогда не сделавшие первого вдоха.
– Мами, я не одна.
– Сейчас да, Рейзеле. Но когда нас с тати не станет…
– Ой, мами, – инстинктивно говорит Рейзл, ей не хочется, чтобы мами говорила о своей смерти, чтобы она словами приближала это будущее. – Я и тогда не буду одна!
Рейзел не говорит, кто составит ей компанию. Не говорит о секретном мире в интернете. Вместо этого она говорит:
– У меня же есть семья.
– Конечно! Ты любишь сестру с братьями. И они тебя любят! Но не надо быть старой девой. У них будут свои семьи, а ты останешься альте мойд в их доме!
Рейзл крепче обнимает маму, стараясь уменьшить расстояние между ними, но оно остается даже при такой близости.
– Уф, Рейзеле. Перестань. Надевай платье, я дам тебе ожерелье к нему. А это убери, – мами нервно указывает на компьютер, лишь наполовину скрытый бумагами.
В сентябре, когда мами впервые увидела открытый компьютер на столе Рейзл, на ее лице застыл глубокий ужас.
– Тума, – сказала она, указывая на запретный аппарат, оскверняющий весь дом.
Рейзл приложила палец к маминым губам.
– Ш‑ш‑ш, мами. Он нужен мне для учебы. Тут моя домашняя работа, смотри, – она повернула экран к мами; тогда еще скрывать было нечего, на экране – яркая зеленая таблица Excel, с цифрами в ячейках. Но мами вся побелела. Она прикрыла глаза правой рукой, будто готовясь произнести Шма для защиты.
Рейзл отняла мамину руку от лица.
– И он нужен для работы. Так я смогу помогать с деньгами, пока Шлойми и Мойше изучают Тору. Я смогу купить себе свадебное платье.
В конце концов мами согласилась оставить компьютер.
[1] Принадлежит компании Meta, деятельность которой запрещена в РФ (Здесь и далее).
[2] Удача (иврит).
