Симметрия пятого порядка
Иногда шел в «Красный квартал» и механически, частенько безрезультатно, развлекался с какой‑нибудь секс‑куклой. Он выбирал кукол с любой внешностью, лишь бы они не напоминали ему Регину. Но чаще заваливался в дорогой бар с живым обслуживанием, опрокидывал в себя залпом пару стаканов чего‑нибудь крепкого, а потом шел вперед, отключив навигатор, тупо переставляя тяжелые ноги. После сорокаградусного пойла у него стучало в висках, во рту был гадкий привкус и хотелось его чем‑нибудь перебить. Тогда Руслан заруливал в Чайна‑таун и надувался там крепким зеленым чаем. Потел, часто смотрел на часы, дурея от запахов специй, настырных головиз рекламы, лезущих, казалось, даже из жерла унитаза, и кошачьих звуков чужой речи.
Получив от Марты сообщение, что гости ушли, Руслан плелся домой вымотанный, будто после марафона на солнцепеке, и, наскоро приняв душ, заваливался спать под гипно‑толк в берушах…
Сентябрь в этом году выдался прозрачный и легкий, все было как золото в хрустале. Руслан с удовольствием стал выводить сына на прогулки в парки. Они молча шли куда глаза глядят, шурша сухими листьями, засыпавшими газоны и дорожки. Потом возвращались домой, так же молча переодевались в домашнее, неторопливо ели, и все было как обычно. Только теперь Леон часто шарил около себя рукой, словно проверял – есть ли рядом кто‑то, кто сможет его удержать в случае надобности. Но, схватив ладонь Руслана, он по‑прежнему плыл в каких‑то своих внутренних сумерках, как глубинная рыба в подводной пещере.
Медик, с которым Руслан ехал в госпиталь после той злополучной экскурсии, ошибся: судья‑искин не только не отправил мальчика в соцприют, но еще и заставил владельцев парка оплатить лечение пострадавшего и вынужденный трехмесячный отпуск Руслана. И еще приказал усилить ограждение и убрать с площадки зонты, а туристам выдавать одноразовые накидки, защищающие от ветра, солнца и дождя.
Потом была зима.
4
Вчерашняя метель ушла, завалив дом и окрестности ослепительным белым снегом. На стенах комнат и на мебели неподвижно сидели солнечные зайчики. По доскам веранды скакала черная хохлатая рака – некрупная всеядная птица, привыкшая к людям. Она возила серыми когтистыми лапами по свежему снегу. Леон прижался лбом к стеклу и смотрел на звездчатые следы ее лап.
– Лева, пойдем есть, – Руслан легонько взял сына за локоть.
– Мммм… – Леон высвободил руку и стукнул ладонью в стекло.
– Это птица. Она хочет есть, ищет еду. Нам тоже надо поесть, пойдем в кухню.
– Цца… Сссь… – сказал Леон и обернулся.
Руслан оторопел. Обычно вяло приоткрытые губы сына сейчас сложились в неловкое подобие улыбки, а глаза его смотрели требовательно, остро. Леон никогда не смотрел так раньше. Смотрит, подумал Руслан, и видит меня!
Метнувшись в кухню, он взял из холодильника белковый брикет в органической упаковке, из шкафчика – горсть очищенного миндаля, и быстро вернулся в комнату сына. Леон все еще стоял у стеклянной двери, прижавшись к ней лбом.
Он смотрит на птицу уже минуту, отметил про себя Руслан. Мягко отстранив сына, открыл дверь на веранду, сорвал упаковку и кинул белковый брикет птице. Рака подскочила к угощению, лапой прижала его к доске и стала быстро клевать. От брикета полетели в стороны крошки. Птица жадно зыркала на них, не отрываясь от большого куска.
– Сссть! – сказал Леон и пошлепал ладонью по стеклу.
– Ест, – машинально поправил Руслан, глядя на сына и не веря своим глазам. – На, кинь ей орешки.
Лева посмотрел на протянутую к нему ладонь Руслана, сгреб орехи и неловко кинул их на доски. Орехи упали в снег веером, и рака, бросив остатки белкового брикета, начала скакать, суетливо совать клюв в снег и глотать орехи. Дергая головой, она закрывала глаза, как это делает человек, чувствуя наслаждение.
– Это птица. Рака, – сказал Руслан медленно и громко, как глухому. – Есть и другие птицы. Много. Разные. Хочешь, пойдем в парк, посмотрим других птиц?
– Па‑ахк… – отозвался Лева. Под ногами его таял снег, вывалившийся из‑под двери.
– Мы тоже пойдем есть. Потом пойдем в парк, да?.. Надень тапки, – сказал Руслан, и с изумлением увидел, как сын подошел к тапкам и старательно засунул в них ступни.
– Та.. Ки, – Леон потопал ногами и пошел в кухню.
Он понимает. И говорит!
Включив пол на режим влажной уборки, чтобы затереть лужицу, Руслан закрыл дверь на веранду и пошел вслед за сыном.
В кухне Лева уже сидел за столом и крутил в руках солонку и перечницу. Соль и перец сыпались на стол. Руслан смахнул салфеткой со стола просыпанное, взял тарелку, наложил в нее кашу и поставил перед сыном. Ложка была на столе, Руслан обычно с вечера ставил приборы для завтрака на стол.
– Мииии!… – Лева заскулил, засунул в рот палец, и стал его кусать.
Руслан озадачился. Что не так? Каждое утро он кормил сына кашей. И няня кормила. Лева послушно ел все, никаких эмоций привычная еда у него не вызывала: он открывал рот, почувствовав прикосновение ложки к губам, медленно жевал, глотал.
– Не кричи! Тихо! Тихо… – Руслан сильно и осторожно взял сына за руку и заставил его вытащить палец изо рта, – Я малиновое варенье тебе в кашу добавлю… Сладкое. Хочешь сладкое?
Он взял банку, щедро зачерпнул из нее ложкой и вывалил варенье в тарелку с кашей. Леон посмотрел на тарелку, всхлипнул, зажал ложку в кулак, зачерпнул кашу и неловко запихал ее в рот.
– Не торопись, – посоветовал Руслан, наблюдая за сыном.
Обалдеть, подумал он. Сам ест. Пусть неряшливо, но сам. Значит, кое‑что он запоминал. Не совсем овощем был. Значит, есть надежда…
Он дал сыну чашку с чаем и, увидев, как тот стал пить, обливаясь, но все‑таки без помощи отца, улыбнулся. В голове стучало одно: понимает!
«Говорить пытается… Может, приучить его к туалету? Книжки надо… Что вчера случилось тут без меня? Врач лекарства новые прописал?.. Няня какую‑то лечебную травку дала? Нет. Она бы сказала… Как это – вдруг?! … Завтра он будет таким же, как сейчас?.. Это временно или… » – мысли скакали в голове.
Поменяв сыну памперс, Руслан взял Леву за руку, отвел в туалет и показал, как пользоваться унитазом, на своем примере. Тот смотрел, но Руслан не понял – дошло ли до сына, что от него требуется. Контроль за мочевым пузырем дети осваивают в раннем возрасте, а Леве уже скоро шестнадцать, подумал Руслан, натягивая брюки. Сможет ли он контролировать свое тело? Выражение лица сына было неопределенным, но не таким, как обычно.
Он понимает!