Синий мёд
«Так точно!» – Леша уже выпрямился в седле.
Теперь уже оба мужчины не пели, собираясь всеми мышцами. Великолепные дончаки шли ровно, мощно, золотистый и темный крупы лоснились в лучах солнца, падающих через стеклянное манежное небо.
«Но… – Даша, похоже, чуть растерялась. – Это же… Это жеребцы».
«Казаки не ездят ни на кобылах, ни на меринах, – улыбнулась я. – Это не в традиции».
«А как…»
Она оборвала себя, боясь показаться боязливой. Да, я тоже через это переступала. В школах верховой езды избегают сажать девочек на жеребцов, считается, что это может тем не оказаться по нраву. У меня тоже в заводе были обыкновенно кобылы. В детстве Арника, после Туле. (Изначально, когда мама подарила ее мне на день рождения, лошадка звалась Тууле, но «лишняя» для русского уха буква незаметно выпала).
Дончаки же, это, по правде сказать, нечто решительно иное, чем лошади, во всяком случае в первый раз мне показалось, что я оседлала огнедышащего дракона.
Кони шли меж тем по кругу, Даша любовалась, я ожидала.
«Лопата!! – привычно (для меня) рыкнул с высоты Сергий. – Чего ждём?! Диана, ты ближе, да куда, вот же тоже, лопаты с тобой рядом в углу, быстро на „глаголь“! Быстро, быстро, не копытами же нам это месить?»
Я было дернулась опередить, но Даша, уже взявшись за указанное орудие, помчалась к начертанной на стене черной букве сгребать навоз.
Гмм… Ну да отступать некуда, я сама всё это затеяла.
«Приготовились!! Ры‑ы‑сью!!!»
Слава усмехнулся в свои подвитые усы, заметив благоговейное изумление Даши.
Рысь дончака – это что галоп монгола. Во всяком случае, всего за год до того и я, еще недавно скакавшая галопом без седла на беленьком монголе Дарьяне, милом, хотя и немного нервическом меринке, пускаясь в рысь на Гангуте или Станичнике, ощущала себя не самым уютным манером.
«Ты словно думаешь только о том, чтоб из седла не вылететь», – сердился Сергий.
Положа руку на сердце, именно так дело и обстояло достаточно долго. Начинала я на Букете, он самый высокий на конюшне, но даден мне был за относительно тихий нрав. Взобравшись на его спину, я ощущала себя скорее покорившей высоту альпинисткой, нежели наездницей. Ох, и высоко бы с него было падать на скаку…
Сергий и Лёша откатывали теперь рысью, по‑прежнему стоя. Но что‑то они сейчас еще вытворят, им иначе скучно.
И ведь я не ошиблась. Перебросившись парой слов, которых я не расслышала, они переменили позиции. Сергий придержал Намаза, а Птицын поравнялся с ним. Некоторое время они скакали вровень, идя на наибольшее боковое сближение. Затем, вскинув над головой один правую, другой левую руку, сцепились ладонями.
Для меня это уже не было феерическим зрелищем. Я много раз видела, как долго и скучновато коней тренируют идти вровень, грудь в грудь. Сперва шагом, затем уж на рысях. Только после этого можно отрабатывать трюки. Но Даша была, по моим тихим наблюдениям, зачарована.
«Смена! – Сергий, уже шагавший сидя, спешился. – Елена на Намаза, Диана на Гангута! Диане надеть шлем!»
Даша, под доброжелательным приглядом державшего коня Лёши, уже подтягивала под себя стремена.
«Не твоя дырка, – Сергий поправил сам. – Ну что, на корду тебя взять, или попробуешь в смену?»
«Попробую», – решительно ответила Даша.
Некоторое время мы шагали. Сергий приглядывался к Даше, оценивая ее.
Даша, как я и думала, держалась в седле неплохо. Учитывая, конечно, то, что, приходя на уроки по джигитовке, навыки вольтижировки надлежит полностью забыть.
Рысь Сергий всё же разрешил.
Ах, мило же мне, надо признаться его обыкновение кричать это «Не спи!!» Рысь на дончаках, на мой взгляд, всего менее располагает ко сну.
Но тут и вышел случай, заставивший было меня зело усомниться в мощи своего ума.
Старательно показывая, что бодрствует, Даша послала Гангута слишком резво, меж тем, как я слегка заснула. Надлежащая дистанция нарушилась, и Гангут оказался слишком близок к задним ногам Намаза.
Обыкновенно такие штуки любит проделывать Станичник, но на сей раз Намаз, видимо, решил протестовать против таковой его привилегии. Жеребцы, они же, впрочем, все драчливы.
Раздалось громовое ржание. Намаз со всей силы лягнул Гангута в грудь. Удерживая коня, я обернулась в седле, чтобы увидеть картину: Гангут, тоже дико заржав, взвился на «свечку», дабы обрушить удар обоих передних копыт с высоты. Дашка повисла на его спине, успев вцепиться в гриву.
Собрав все силы, я подала вперед. Приземлиться Гангуту пришлось всё же на землю, а не на круп своего супостата. Продолжая свирепеть, он рванулся было прихватить хоть зубами, но моя нагайка обрушилась на Намаза с такой силой, что он рванул в галоп. Несколько мгновений – и мы уже были достаточно далеко, у буквы «веди». Только тогда, остановив коня, я смогла оглянуться назад.
Гангут шел крупной рысью. Даша, по‑прежнему на нем, понемногу перемещалась в седло, с которого было сползла.
Ох… Хорошо всё же, что Дашу обязали шлемом. Опилки удар смягчают, но ведь так можно и о кирпичную стену приложиться. Не говоря уж, не приведи Господи, угодить под копыто. Я похолодела.
Мы продолжали между тем делать круги. Вскоре прозвучала команда перейти на шаг.
– Молодцом девчушка, – негромко сказал Слава Лёше. – Не из трусливых.
Дальше тренировка шла благополучно.
«Приходите еще, Диана, – уронил Сергий, когда мы уже чистили расседланных коней. – У вас неплохие способности. Но придется работать».
Уже отойдя от конюшни вместе с Дашей, я вспомнила, что не положила на место скребницу, а такое непорядок. Я бегом воротилась. Сергий стоял у соседнего стойла, засыпая в кормушку Станичника овёс.
«Сейчас исправлюсь!» – в шутливом испуге воскликнула я.
«Вот то‑то же».
«Еще раз спасибо за сегодняшнее занятие, Сергий Геннадьевич»! – обернулась я в дверях.
«Надеюсь, Ея Величеству тоже понравилось», – отозвался Сергий, завязывая горловину мешка.
Ах, Сергий! Я не сумела не рассмеяться. Стало быть: он Дашу узнал в лицо. Узнал и промолчал. И допустил до нашего огнедышащего зверья. Никогда не перестану удивляться казакам, этим вечно невозмутимым немногословным служивым… А ведь я попала к ним чисто по случайности, если, конечно, считать, что случайности бывают.
Но как же хорошо, что в тот весенний день мы с Дашей обе оказались в Москве!
Так с тех пор и пошло. Уж не скажу, как скоро кто понял личность Даши, но именуют ее у нас по‑прежнему Дианой, особенно старательно при сторонних людях.
Имея в распоряжении собственный борт, Даша без затруднений выбиралась из столицы в Москву, когда только у нее выдавалось личное время. (По правде сказать, ведь и я появляюсь в Первопрестольной не каждый месяц, что поделаешь).
