Снегурка быстрой заморозки. Коктейль из развесистой клюквы

Впрочем, видимых следов неизбывной тоски и мировой скорби на собачьей физиономии не наблюдалось. Упадка собачьих сил я тоже не заметила. Во всяком случае, песика не затруднило перепрыгнуть через полутораметровую сетку, огораживающую вольер, чтобы без помех размяться на зеленой лужайке.

– Я вижу, ты уже сам себя выгулял, – сказала я Томке, в три тигриных прыжка прискакавшего ко мне с середины просторного газона. – Очень мило с твоей стороны, мне как раз сейчас совсем не хочется бегать по проселку с собачьим поводком в зубах.

Пес просительно заскулил, но я была непреклонна:

– Нет, сегодня мы уже не пойдем гулять. У меня завтра будет трудный день, и я хочу как следует выспаться. Извини, но я должна тебя оставить: у меня есть дела в доме.

С этими словами я поднялась на высокое крыльцо черного хода, открыла дверь своим ключом, отпихнула Томку, закрыла дверь, задвинула массивную щеколду и прошла прямиком в кухню. Аппетит у меня пропал, но жажда осталась, поэтому охлаждавшуюся в холодильнике баночку сладкой газировки я выдула одним махом.

Что напиток, который я выглотала, как запыхавшаяся лошадь, относится к числу слабоалкогольных, мне стало ясно не сразу. Честно говоря, я поняла это лишь тогда, когда внимательно посмотрела на опустевшую банку.

– «Коктейль „Водка с авокадо“, – прочитала я по слогам. – „С ароматизатором, идентичным натуральному“.

Имитировал ли ароматизатор натуральную водку или натуральное авокадо, я не вникла. Баночка была маленькая, всего 0,33 литра, и вдумчиво продегустировать напиток я не успела. Зато успела изрядно окосеть! Триста граммов сладкого алкогольного пойла на пустой желудок убили меня, как капля никотина – среднестатистическую лошадь.

На мой взгляд, спиртоносная газировка – жутко коварная штука. Сладость коктейля сглаживает его крепость, а весело шипящие пузырьки успешно маскируют «отвертки» под безобидное ситро. Вдобавок алкогольная составляющая сладкого газированного пойла в таком составе усваивается быстрее, чем даже в чистом виде.

И потом, много ли мне надо? Помнится, однажды я чудесным образом нализалась даже не коктейлем, а мороженым с ромовой добавкой! Слопала брикет пломбира, щедро сдобренного спиртным, и так окосела, что запустила смятой в комок оберткой от эскимо в юношу, сидевшего под деревом на автобусной остановке. На парне была майка такого же зеленого цвета, как установленные муниципалитетом новые мусорные урны, и я приняла квадратную спину юноши за помойный бачок…

Вспомнив эту комичную сценку, я весело икнула и свободной от банки рукой оперлась на стол. Мои коленные суставы размягчились, как масло на припеке, и до ближайшей комнаты, оснащенной спальным местом типа кровать двуспальная обыкновенная, я дошла по стеночке. Кое‑как разделась, последним усилием стащила с кровати покрывало, бухнулась на упругий матрас и уснула мертвым сном.

 

Пенсионерка‑активистка Мария Сергеевна Дунькина досмотрела программу вечерних новостей и с кряхтеньем поднялась с продавленного кресла, строго‑настрого наказав супругу никуда не ходить. Декларативное ограничение подвижности было абсолютно излишним, так как Дядьвась еще за ужином выкушал «чекушку», потом втайне от Марии Сергеевны добавил из стратегической заначки и к половине десятого был уже нетранспортабелен. Необычайно кроткий, благостный и молчаливый, старик Дунькин откинулся на диване, свесив голову, как подбитый голубь.

Оставив своего престарелого голубка куковать у экрана, Мария Сергеевна вышла из квартиры на лестничную площадку, спустилась этажом ниже и истребовала с жильцов квартиры номер двадцать семь полтинник на венок для погибшей Марины Куропаткиной. Мария Сергеевна выполняла миссию по сбору средств на последний привет усопшей соседке по собственному почину и с большим рвением. На протяжении дня она уже трижды обходила многоквартирный дом, не щадя своих подагрических ног и слабых нервов, которые безжалостно трепали несознательные граждане, норовящие «зажать» кровные рублики или просто злокозненно отсутствующие дома.

В квартиру рядом со своей собственной Мария Сергеевна также наведывалась уже трижды, хозяйки все не было дома, и старушка даже начала волноваться, что молодайка, спровадившая на курорт мужа с ребенком, загуляла и вообще не появится дома. Это волновало Марию Сергеевну не с точки зрения соблюдения морали и нравственности, а из опасения недосчитаться одного взноса.

Тяжело поднимаясь по лестнице с первого этажа на второй, не по годам зоркая бабушка Дунькина увидела, что стеклянный «глазок» на соседней двери светится желтеньким, и обрадовалась. Она по возможности ускорила шаг и, в спешке забыв о правилах приличия, не нажала кнопку звонка, а просто толкнула незапертую дверь. Та открылась, Мария Сергеевна сунула голову в прихожую, но не успела сообщить о своем присутствии, потому что увидела в доступной для обозрения части квартиры ужасающий беспорядок, живо напомнивший ей незабываемые погромы времен последней Отечественной войны.

У шкафа‑стенки, двумя руками копошась в ящике, фонтанирующем в разные стороны бумажками и мелким хламом, спиной к старушке стоял какой‑то человек. Бдительная Мария Сергеевна обратила внимание на ярко‑рыжий затылок незнакомца и на этом основании сделала вывод, что потрошитель ящиков не может быть хозяином дома, хозяйкой – тем более, стало быть, это грабитель.

Бабушка Дунькина на манер черепахи Тортилы бесшумно втянула голову обратно на лестничную площадку, тихонько притворила дверь, пригляделась к дверному замку, углядела несомненные следы взлома, удовлетворенно кивнула и шустро шмыгнула в свою квартиру – прямиком к телефону. Позвонив по «02», Мария Сергеевна, прикрываясь ладошкой, сообщила об ограблении, происходящем в соседней квартире в режиме реального времени, после чего с чистой совестью пошла на кухню пить чай с тонизирующим бальзамом.

 

Леня и Гриня подошли к дому «бабы номер два» около двадцати двух часов. До этого момента они были заняты выяснением адреса бабы, который, как оказалось, имелся в электронном телефонном справочнике, доступном каждому посетителю сети Интернет. Леня, в достаточной степени знакомый с новейшими средствами телекоммуникации, зарулил в ближайший компьютерный клуб, оплатил полчаса машинного времени и по номеру домашнего телефона бабы без проблем узнал ее адрес. Еще двадцать минут на такси – и братья Пушкины были на месте.

В подъезде Леня и Гриня разделились: старший брат пошел вверх по лестнице, а младший спрятался в темном закуточке вблизи почтовых ящиков, как принято говорить – «на стреме».

Леонид подошел к нужной двери, еще не зная, каким образом он проникнет в квартиру. На всякий случай, он прихватил с собой небольшой ломик типа «фомка» и был готов пустить его в ход. Что угодно, лишь бы завладеть проклятой Голубой Булабонгой и иметь возможность освободить попавшего в плен меньшего братца! О том, чтобы нажиться с помощью добытого старшим Пушкиным добра, Леонид уже даже не помышлял.

Весь такой бескорыстный и благородный, он подошел к квартире номер тридцать и с удивлением и робкой благодарностью высшим силам обнаружил, что дверь открыта! Леня тихонько толкнул ее, шагнул в прихожую и с порога уперся взглядом в напряженную спину рослого мужика, который шарил в шкафу, азартно двигая локтями и ожесточенно пиная ногами бумажный мусор на полу.

По незабываемому огненному цвету волос Леня с первого взгляда признал в мужике того типа, который запихнул в желтый автомобиль и умчал в неведомую даль малютку Сереню. Таким образом, появление Рыжего в квартире «бабы номер два» неопровержимо доказывало: это действительно конкурент, жаждущий заполучить бесценную Булабонгу!