Срок
Женщина внезапно поняла, что Асема вовсе не радуется ее словам. Ее лицо вытянулось, и выражение самодовольства с него слетело.
– Этого не случится.
Асема вежливо улыбнулась.
– Я постоянно слышу подобные истории. И если они не заканчиваются возвратом того, что принадлежит нам, тогда я просто говорю: к черту такие россказни.
Глаза женщины испуганно метнулись ко мне, но теперь я уже улыбалась. Мне говорили, что иногда моя улыбка заставляет людей чувствовать себя неловко. Женщина в синей шляпе быстро пересекла улицу и села в машину. Мы смотрели, как она уезжает.
– Пустая трата времени, – промолвила я.
– Я боялась, что ты на нее набросишься.
– Я? А как насчет тебя?
– О, я – никогда. Мы к этому привыкли. Я к этому привыкла. Мы служим определенной цели. Думаю, выслушивать нечто подобное, каким бы возмутительным оно ни казалось, – часть нашей миссии. На самом деле мне очень жаль. Не следовало выходить из себя. И конечно же, ты сама понимаешь, она хотела как лучше?..
Ее голос зазвучал тише. Сожаление после гнева – я чувствовала то же самое, что и Асема.
– Она вынашивала эту историю годами. Теперь было самое время дать ей отпор.
– Белым нужны люди, с которыми они могли бы поделиться своими историями и вопросами про индейцев, – рассудила Асема. – Но она так оттолкнула тебя в сторону…
– Да. Но я, наверное, тоже одна из таких людей.
Я вспомнила несколько вопросов, которые мне задавали посетители магазина.
ВОПРОСЫ, ЗАДАННЫЕ ТУКИ:
Не подскажете ли ближайшее место, где проводится ритуал аяхуаски?[1]
Не могли бы вы продать мне вино мертвых?[2]
Где мне зарегистрироваться, чтобы стать индейцем?
На сколько процентов вы индианка?
Не могли бы вы оценить мое бирюзовое ожерелье?
Не можете ли вы продать его для меня?
Не посоветуете ли вы хорошее индейское имя для моего коня/пса/хомяка?
Как мне самому получить индейское имя?
Не могли бы вы научить меня какой‑нибудь индейской поговорке о смерти?
Не посоветуете ли вы мне какую‑нибудь индейскую штуковину, которая вписалась бы в нашу похоронную церемонию?
Как мне узнать, не индеец ли я?
Остались ли еще настоящие индейцы?
Настоящая
– Я настоящая, – всегда отвечаю я. – Настолько, насколько это возможно.
Даже несмотря на то, что иногда не чувствую себя настоящей. Я редко болею. Возможно, у меня сверхъестественный иммунитет, унаследованный от некого индейца – одного из пяти или десяти, – который пережил все болезни Старого Света, обрушившиеся на нас. Мой предок с удачливым геном, возможно, завещал мне эту стойкость. Но в то же время потеря всех, кого любишь, воздействует на твою память. Некоторые считают, что подобная травма меняет человека генетически. Не знаю, возможно ли такое, но если это так, то наряду с хорошим здоровьем я унаследовала способность забывать.
Время от времени я сталкиваюсь с этим забвением в форме ирреальной себя. Эта ирреальная «я» парализована одной бездонной мыслью: я не выбирала такой вид. То, что я возникла как Туки, не мой выбор. Что привело к этому? Кто все это устроил? Почему? Что произойдет, если я не соглашусь с этим произволом? Нелегко оставаться в таком обличье. Я чувствую, каково было бы перестать прилагать эти усилия. Без постоянной работы обличье, называемое мной, пришло бы в упадок. Я закрываю «свои» глаза и встречаю озадаченный взгляд Баджи. На его лице не видно никаких следов борьбы. Просто вопрос. Что это? Что это было? Вот вопросы, которые я задаю прозрачным занавескам.
Армейский медицинский музей
Мое намерение не знакомиться с историей о пленной индианке не сработало. Я начала чувствовать раздражающий гул осознания. Я могла чувствовать свист мыслей, проносящихся у меня в голове и возвращающихся к книге, которую я боялась читать. Мысль о том, что я должна прочитать ее, даже если это может оказаться болезненно, возникла, когда я ослабила бдительность. Я определенно не хотела погружаться в историю. Я была не просто ленива, я была напугана. Затем я начала думать о рассказанной мне истории про домик на озере, истории о «благодарности», и поняла, что, хотя люди хо‑чанк и оджибве также бродили по этой местности, «благодарные» индейцы и индейские кости, о которых она говорила, вероятно, принадлежали народу дакота. Не желая обращать внимание на то, что здесь произошло, я мало чем отличалась от леди, собравшей скелеты из чужих костей. Я чуждалась памяти о живших здесь людях. Все это имело отношение к Флоре. Если я хотела избавиться от своего призрака, мне требовалось выяснить, что удерживает ее здесь, по эту сторону завесы. Мне нужно было открыть и прочитать книгу, которая убила ее.
В ту ночь я открыла книгу. Клянусь, я собиралась ее прочесть. Но кости снова мне помешали.
Имя Асемы высветилось на телефоне. Я не могла в это поверить. Она звонила мне? Поллуксу звонит Хетта, но мне никогда не звонил никто моложе тридцати лет. В мозгу замелькали различные картины. Не похищена ли она? Или у нее кончился бензин на пустынной дороге? Я ответила сразу же:
– Ты в порядке? Что случилось?
[1] Аяхуаска – галлюциноген, традиционно изготовляемый шаманами индейских племен бассейна Амазонки и употребляемый местными жителями для «общения с духами» (манинкари) в целях получения практических знаний об окружающей природе и достижения организмом человека целительных способностей.
[2] Вино мертвых – в Перу готовят зелье из «виноградной лозы мертвых» и употребляют его сообща. Этот напиток оказывает на психику угнетающее воздействие в современном и общепринятом смысле.
