Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея

– Прибавьте, Лавр Петрович, еще сотенку… Тут уж будет и на фрак, и на белье… Сапоги надо новые, галстук, шляпу…

– Да ведь ты жалованье получаешь.

– Велико ли жалованье, Лавр Петрович… Шестьдесят рублей в месяц. Вот и насчет жалованья, Лавр Петрович… Нельзя ли прибавить?

– Да ведь ты числишься у меня секретарем домашним и будешь еще за это получать из правления сорок рублей.

– Нельзя ли уж и эти деньги сейчас же получить, Лавр Петрович… Я вперед прошу. Вы мне их выдадите от себя, а сами из кассы получите.

– Так ты просишь двести сорок рублей? Это, брат, много.

– Ничего не много, Лавр Петрович… Ведь дело‑то очень обширное. Шутка сказать – жениться на такой даме. Я человек маленький… Мне теперь к ним почаще ходить надо. Надо ходить женихом… А ходить женихом разве можно без подарков? Надо и коробку конфет снести, иногда вместо конфет – груш… иногда винограду…

Хрустальников вынул из кармана двести сорок рублей и подал их Стукину.

– Много вам благодарен, Лавр Петрович… – проговорил Стукин. – Ничего больше не прикажете, Лавр Петрович? – спросил он.

– Ничего. Можешь идти.

– Я, Лавр Петрович, думаю и сегодня зайти к Матильде Николаевне.

– Нет, сегодня не заходи. Сегодня я у ней буду и хочу быть один.

– Хорошо‑с, Лавр Петрович, как угодно. Действительно, вам нужно побывать у них и утешить их, потому они вас так любят, так, что даже обожают. Доброго здоровья, Лавр Петрович, – поклонился директору Стукин и, пряча деньги в карман, вышел из директорской. Выходя оттуда, он встретил управляющего и с важностью сказал ему: – Вот видите, как меня Лавр Петрович принимают. Они что угодно для меня готовы сделать, а вы меня к ним не допускаете.

 

Глава IX

Пользуется случаем

 

В конторе правления «Общества дешевого торгового кредита» конторщики так и звякали на счетах. В приемных комнатах около касс, окон приемщиков и контролеров стояла публика. Работа была в полном разгаре, был двенадцатый час дня, конторщики до завтрака работали в охотку. Звякал на счетах, подводя итог какой‑то ведомости, и конторщик Игнатий Кирилыч Стукин, но то и дело сбивался. Наконец он взглянул на стенные часы и проговорил:

– Теперь пора.

Он отодвинул от себя ведомость и счеты, достал с полки большую книгу, раскрыл ее, положил на свою конторку, не заметив того, что кладет кверху ногами, и, засунув перо за ухо, направился к кабинету управляющего конторою правления. У дверей дежурил артельщик.

– Доложите‑ка, Петр Михайлов, управляющему, что я хочу его видеть… – сказал Стукин артельщику.

Артельщик отправился. В полуотворенную дверь кабинета Стукин услыхал голос управляющего:

– Стукин? Что ему, этому Стукину? Лезут с пустяками… Скажи ему, что я теперь занят. Пусть потом когда‑нибудь… – звучал он недовольным тоном.

– Заняты теперь… Сказали, что потом… – отвечал Стукину артельщик.

– Чем он занят?

– Да чай с бутербродами кушают… Газеты просматривают.

Стукин возвратился к своей конторке и закурил папиросу, поправил книгу, попробовал было еще подсчитать ведомость, но опять сбился и оставил. Через полчаса он опять стоял около дверей кабинета управляющего.

– Доложите, Петр Михайлов… – обратился он снова к артельщику.

– Не смею, Игнатий Кирилыч… Они сердятся.

– Странное дело… Да ежели мне нужно? Вы скажите, что по нужнейшему делу.

Артельщик вошел еще раз для доклада.

– Опять! Ах, боже мой! Ведь я сказал, что потом… Скажи ему, чтобы он шел на свое место и занимался делом, – послышался голос управляющего.

Стукин не вытерпел и вошел в кабинет.

– Да ежели я по очень нужному делу, Иван Алексеевич… – проговорил он.

– Как вы смеете входить без позволения? Идите вон! Я занят! – вскинулся на него управляющий. – Ведь это нахальство!

– Да ведь я только пять минут…

– И одной минуты не желаю с вами теперь разговаривать… После, после…

– Ну, тогда я сейчас поеду к директору Лавру Петровичу Хрустальникову и ему передам свою просьбу. Хоть мне и жалко их утруждать пустяками, но что же делать, коли вы не хотите меня выслушать. Я так ему и скажу.

Слова эти подействовали. Управляющий сдался.

– Черт знает, что у вас за капризы! Сейчас уж и к директору… – с неудовольствием проговорил он. – Что у вас там такое? Чего вы хотите?

– Як вам, Иван Алексеевич, с просьбой‑с, – начал Стукин. – Так как вам небезызвестно, что Лавр Петрович меня женят на своей даме, на Матильде Николаевне, то мне нужны деньги‑с… Сами знаете, без денег жениться нельзя. Я поизносился… Надо костюмчик какой‑нибудь хорошенький сделать, бельишко и прочее… Матильда Николаевна – дама в такой роскоши, франтят в шелковых платьях, так нужно, чтоб и я им был под перо. Лавр Петрович от своего усердия дали мне на фрак из своего кармана, но не могу же я каждый день во фраке… Я у Матильды Николаевны бываю запросто…

– Но при чем же я‑то тут? Я‑то тут при чем? – перебил его управляющий.

– Вы – при том, чтобы денег мне дать… Не могу же я…

– Откуда мне вам взять денег? Из своего кармана, что ли?

– Зачем из своего кармана? Из кассы… Взять и написать записку в кассу… Вот и все. Ведь я свои прошу, но только вперед, в счет жалованья.

– Сколько вам надо?

– Да я бы, Иван Алексеевич, попросил за год вперед. Годовой оклад.

– Что такое? – переспросил управляющий, растягивая слова и выпрямляясь на стуле.

– Годовой оклад, Иван Алексеевич, а потом по частям в два года и вычитать. Ведь Лавр Петрович обещали мне сто рублей с того дня, когда я женюсь, а теперь я получаю шестьдесят. Стало быть, из ста рублей по тридцати рублей в течение двадцати четырех месяцев.

Управляющий фыркнул.