Свет во тьме

27 января – декрет «Об отмене взимания платы за жилые помещения с рабочих и служащих и пользование коммунальными услугами, газом, электричеством и общественными банями». {И как долго этот объявленный «коммунизму» продержался?.. Один день? Неушто два?!]

К февралю крестьянское восстание на Тамбовщине достигло максимального размаха, численность повстанцев доходила до 50 тысяч (14 пехотных, 5 кавалерийских полков, 1 отдельная бригада при 25 пулемётах и 5 орудиях). Повстанцы контролировали почти всю Тамбовскую губернию, большевики удерживались лишь в городах.

После отмены на Х большевицком съезде режима продразвёрстки и введение фиксированного продовольственного налога большевички раструбили о своих «нововведениях» в сотне воззваний, листовок, плакатов, брошюр. Для рядовых повстанцев объявили амнистию (при условии сдачи оружия в выдачи местонахождения командиров). Но сражения продолжались с переменным успехом.

6 февраля на Кавказском фронте была создана группа войск для Тифлисского направления из нескольких стрелковых и кавалерийских дивизий и танкового отряда. В этот же день Орджоникидзе посылает Ленину, Сталину и Троцкому телеграмму: «Грузия окончательно превратилась в штаб мировой контрреволюции на Ближнем Востоке. Здесь орудуют французы, здесь орудуют англичане, здесь орудует Казим‑бей – представитель Ангорского правительства. В горы бросаются миллионы золота, создаются в пограничной полосе с нами грабительские банды, нападающие на наши пограничные посты… Считаю необходимым ещё раз подчеркнуть надвигающуюся на Бакинский район смертельную опасность, предупредить которую можно лишь немедленным сосредоточением достаточных сил для советизации Грузии».

Однако очередной вопль души большевицкого покорителя остался без поддержки. Политбюро большевичков по предложению Ленина решило продолжить мирные переговоры с меньшевистским правительством Грузии.

Но и Орджоникидзе не дремал: в ночь на 12 февраля в Борчалинском и Ахалкалакском уездах Грузии местные большевички подняли восстание, скоординированное с командованием 11‑й армии. Большевички заняли Гори, Душети и весь Борчалинский уезд.

15 февраля Ленин, видя успехи очередного очага «мировой революции», отдаёт распоряжение штабу Кавказского фронта: «Мы ожидаем от РВС‑11 энергичных и быстрых действий, не останавливающихся перед занятием Тифлиса».

16 февраля Ревком Грузии во главе с Махарадзе провозгласил «Грузинскую Советскую Республику» и обратился с просьбой о военной помощи к правительству РСФСР. В этот же день РККА перешла южную границу Грузии и заняла Красный мост через реку Храми и село Шулавери. Здесь им оказали сопротивление добровольцы‑кахетинцы. Большевички двинулись на Тифлис.

К началу конфликта вооружённые силы Грузии насчитывали 21 тысячу воинов, не считая штабов, запасных и гарнизонных полков.

На подходе к Тифлису части 11‑й армии столкнулись с ожесточённым сопротивление юнкеров Тифлисского военного училища, отстоявших село Табахмела. Но красные обошли его и двинулись дальше.

Главнокомандующий грузинскими войсками генерал Квинитадзе организовал оборону столицы. Он угадал направление главного удара и сосредоточил там до 2 500 штыков, 5 гаубичных батарей и лёгкие орудия, 1 бронепоезд и 2 броневика.

Вечером 18 февраля части РККА появились у Соганлуги и, без разведки, пошли в наступление. Грузинские войска всю ночь отбивали атаки и даже взяли в плен 1 600 человек. По отступающим частям красных ударила артиллерия, а вдогон вылетели ещё и самолёты.

Большевички изменили направление удара и атаковали в направлении на Табахмела. Но и там юнкера и кадеты выдержали удар. На отдельных участках грузинские войска, переходя в контратаки, потеснили красных.

22 февраля красная кавалерия обошла фронт справа и, заняв Манглиси, стала угрожать Тифлису с тыла. Командующий был вынужден растягивать фронт. Получив подкрепления, большевички двинулись в наступление на всех участках. Поредевшие защитники грузинской независимости отчаянно защищались, дело неоднократно доходило до рукопашной.

22 февраля – создание Госплана РСФСР.

23 февраля командующий турецкими войсками в Западной Армении Карабекир выдвинул ультиматум грузинскому правительству, потребовав оставить города Ардахан и Артвин. Грузинское правительство вынуждено было уступить – турки вошли в Грузию, заняв прибрежные районы вблизи Батуми.

К городу‑порту приближались ещё и части РККА. Грузинские войска заняли оборону вокруг Батуми. Войдя в переговоры с Карабекиром, грузины дали согласие на занятие города турками. Между большевичками и кемальцами возникла угроза серьезного военного конфликта. Стороны обменялись нотами протеста.

24 февраля правительство Жордания эвакуировалось в Кутаиси. Моральный дух обороняющихся упал, они получили приказ оставить столицу. Дальнейшее сопротивление грузинских вооружённых сил носило локальный и эпизодический характер.

25 февраля РККА без боя вошла в Тифлис. После прибытия в столицу Ревкома было объявлено об установлении Советской власти и образования СНК Грузинской ССР.

В феврале экономический кризис в России и особенно в Петрограде достиг критической точки. От довоенного населения – 2 миллионов 347 тысяч жителей – после «революций», погромов, чекистских расстрелов, разгула бандитизма в северной столице осталось 799 тысяч.

Зарплата рабочих (по подсчётам Струмилина) в пересчёте на цены 1913 года составила 21 копейку (до войны месячная зарплата квалифицированного рабочего достигала ста рублей). В середине февраля в Петрограде были урезаны пайки хлеба на треть. Паёк хлеба по карточке (для трудящихся) составлял четверть фунта (как при позднейшей блокаде во Вторую мировую).

С 20 февраля в Петрограде начались забастовки и митинги рабочих. 21 февраля остановился Трубочный завод, 23‑го – «Арсенал». Питерцы ездили по деревням, меняя мануфактуру на продукты, но заградительные отряды на вокзалах отбирали все продукты под чистую.

Первоначально требования бастующих были экономическими, особенным пунктом настаивали на снятии «заградотрядов». Большевички в ответ массово увольняли бастующих. Петросовет санкционировал с 1 марта закрытие 93 заводов. В нелегальных листовках появились политические лозунги: «Долой военный коммунизм!», «Даёшь Учредительное собрание!».

Большевички расценили волнения на заводах и фабриках города как мятеж, ввели в городе военное положение и комендантский час. Против рабочих были брошены красноармейские курсанты. ЧК, арестовав рабочих активистов, приступила к массовым облавам‑зачисткам. [И эта партия называла себя «Рабочей…», объявляла о «диктатуре пролетариата»… Так чьи же, на самом деле, интересы она представляла и защищала?..]

Большевицкие газеты поначалу хранили гробовое молчание, потом возложили вину за недовольство на «белогвардейцев, черносотенные банды, шпионов Англии, Франции, Польши {Австралии, Атлантиды, Луны…}, болтунов и шептунов. А холод (даже в Баку не хватало керосина) и голод в Петрограде приписали проискам эсеров и меньшевиков. Граждан (большевицких патриотов) призывали «доносить на всех подозрительных личностей, встреченных на улице».