Свет во тьме
[Немцы – прагматичный народ, едва ли они давали деньги «Ленину и Ко» за красивые глаза. Уже в начале Первой мировой «ленинцы» распространили десятки тысяч экземпляров газеты «Товарищ» и сотни тысяч листовок пораженческого содержания в окопах и среди тыловых частей русской армии, изданных немцами на оккупированных землях и в Вильно. «Ленинцы» – платные германские пропагандисты (какими бы партийными интересами они ни прикрывались).]
Генерал Ниссель, глава французской военной миссии в России, в своём докладе французскому правительству охарактеризовал Ленина: «Всегда полностью поглощён тем, чтобы быть „самым левым“ в мире… фанатик, мало озабоченный средствами, которыми он достигает своей цели мировой социалистической революции».
16 июля генерал Корнилов выступает с докладом перед ВП о положении на фронте.
19 июля Корнилов назначается Верховным главнокомандующим. В этот же день Совет Союза казачьих войск России доводит до Временного правительства ультиматум о недопустимости смены Корнилова.
20 июля Главный Комитет Союза офицеров армии и флота разослал по телеграфу военному министру, командующим фронтами постановление о несменяемости генерала Корнилова.
22 июля постановление ВП о созыве Учредительного собрания на 28 ноября. В этот же день Совещание общественных деятелей в Москве направило телеграмму Корнилову о признании преступлением «всякого покушения на подрыв авторитета Корнилова».
*
26 июля в Петрограде начинается полулегальный 6‑й съезд РСДРП (б).
27 июля с политическим докладом выступает Сталин:
– …Я пэрэхожу к самому ынтэресному для вас, к событиям 3–5 июля… Для ЦК было ясно, что и буржуа‑азия, и чэрносотенцы хотэли бы вызвать нас на виступление, чтобы иметь возможность свалить на нас ответственность за авантюру наступления. У нас было рэшено переждать момент наступления на фронте, дать возможность оконча‑ательно провалить сэбя в глазах масс, не под‑даваться на провокацию, и пока идёт наступление, ни в коем случае не выступать, выждать и дать Временному правытельству исчерпать себя…
На засэдании бюро ЦИК я, по поручении ЦК, заявил, што наша партыя рэшила нэ выступать. Я им пэредал все факты, со‑общил, что дэлегаты пулемётного полка послали своих дэлегатов по заводам и фабрикам. Я прэдложил бюро принять все меры к тому, чтобы виступление нэ состоялось.
Это было по нашему требованию запротоколировано. Господа эсеры и мэнь‑шевики, которые тэперь нас обвиняют в подготовке виступления, забывают об этом… Часам к десяти во дворце Ксешинской собираются члены ЦК и общегородской конференции, представители полков и заводов.
Признаётся необходимым перерешать вопрос, вмешаться и овладеть уже начавшимся движением. Било бы прэступлением со стороны партии умыть руки в этот момэнт… Для всех ясно, что виступление всё равно будет, и ЦК с ПК (Петроградский комитет) назначают на 4‑е мирную дэмон‑страцию…
Випускается листок, содержание которого, вероятно, всем известно. По всэму видно, что нэ предполагался захват власти, ни разгон Советов. Било бы нэразумным, нэлогичным обвинять нас в том, что мы, желавшие перэдать всю власть Совэтам, стремились с оружием в руках захватить власть в свои руки против Совэтов…
Мэжду про‑чим о Лэнине. Он отсутствовал… Наше рэшение Лэнин одобрил… Поворотным момэнтом является опубликование докумэнтов об измене Лэнина. Выяснилось, что материал в Ставке имелся давно… Конэчно, тут был явный расчёт на психологию солдат, на которых больше всэго должно было повлиять известие о том, что Лэнин – германский шпион…
Второй факт… что начался прорыв нашего фронта… В связи с этим круто изменилось к нам отношение меньшевиков и эсеров… Люди, говорившие с нами как товарищи, вдруг призвали против нас и для охраны Таврического дворца войска, объявив нас измэнниками рэволюции… за спиной ЦИК, объявившего дыктатуру, начала действовать военная клика…
Я отправился в ЦИК с предложением уладить дело бэз кровопролития… Богданов ответил мне, что они хотят прэдотвратить кровопролитие. Отправились в штаб. Военные встретили нас нэдружелюбно, говорили, что приказ был уже отдан…
Вот та роль, которую наша партия сыграла в эти дни. Партия нэ хотела выступления, партия хотела пэреждать, когда политика наступления на фронте будет дискрэдытирована.
Тэм не менее, виступление стихийное… состоялось, и партия, нэ желая занимать положение прохожего, сочла своим долгом вмешаться в движение… Наша партия всегда шла с массой… Она сыграла роль регулятора.
Вот всё, што я хотел сказать о политической деятельности ЦК. Наша партия была единственной партией, оставшейся с массами в их борьбе с контрреволюцией, и мы сделали всё, чтобы выйти с чэстью из создавшегося положения.
Присутствующие одарили оратора долгими и продолжительными аплодисментами.
27 июля Сталин выступил с заключительным словом. Многие присутствующие обратили внимание, что оратор говорил без акцента:
– Никто из товарищей не критиковал политической линии ЦК… ЦК выставил три основных лозунга: вся власть Советам, контроль над производством и конфискация помещичьей земли. Эти лозунги снискали себе симпатии среди рабочих масс и солдат. Эти лозунги оказались верными, и мы, борясь на этой почве, не потеряли масс. Это я считаю основным фактом, говорящим в пользу ЦК. Если ЦК в самые трудные моменты даёт верные лозунги, значит в основном он прав.
Критика касалась не основного, а второстепенного. Она сводилась к указаниям на то, что ЦК не связался с провинцией и деятельность его проявлялась главным образом в Петрограде. Упрёк в оторванности от провинции не лишён основания… что ЦК фактически превратился в ПК, справедлив отчасти. Это так. Но здесь, в Петрограде, куётся политика России. Здесь таран революции. Провинция реагирует на то, что делается в Петрограде…
Известно, что ЦИК решает вопросы революции, не спрашивая провинции. У них в руках весь правительственный аппарат. А у нас? Единственный таран – революционный рабочий и солдат…
Были упрёки частного характера. Товарищи говорили о неудаче восстания 3–5 июля. Да, товарищи, это была неудача, но это было не восстание, а демонстрация. Прорыв на фронте и изменническое поведение напуганных поражением мелкобуржуазных партий, партий эсеров и меньшевиков, повернувшихся спиной к революции, объясняют неудачу революции, а не неудачу нашей партии…
Мы – самая передовая часть пролетариата, мы несём ответственность за всю революцию. Мы должны сказать правду о событиях… об уклонении товарищей Ленина и Зиновьева от явки властям… Нет гарантий, что если их арестуют, они не будут подвергнуты грубому насилию… пока ещё идёт глухая борьба между властью официальной и властью фактической, нет для товарищей никакого смысла являться властям. Если же во главе будет стоять власть, которая сможет гарантировать наших товарищей от насилия, они явятся.
30 июля Сталин докладывал о политическом положении. И снова речь его звучит на чистом русском:
– Вопрос о современном моменте есть вопрос о судьбах нашей революции, о силах, двигающих революцию, и о силах, подкапывающихся под неё. С чего пошла революция? С коалиции
