Тени творцов

Едва ли слова Фараджа могли вселить уверенность в присутствующих.

– Если даже Старые Боги не смогли справиться с этими драаксами, как тогда быть нам? – Холм развёл руками. – Смириться и принять свою судьбу?

– Что‑то быстро ты отчаялся, конунг Холм, – упрекнул его Фарадж. – Из любой ситуации есть выход, надо лишь суметь его найти. Это одна из причин, почему мы здесь.

Конунг хлопнул себя по лбу.

– Совсем забыл: завтра же день большого летнего солнца.

Все посмотрели на Аглею, которая с интересом рассматривала узоры на оконных кованных решётках.

– Матерь Богов, – позвал Фарадж. Она повернулась к мужчинам.

– Скажи, конунг Холм, кто создал такую красоту?

– Сын мой, Алексис, – почему‑то с грустью ответил Холм.

– Тебе не нравится? Почему? – удивилась девушка.

– Он только на это и способен. Видят боги, не такого я ждал от своего сына.

– Тебе ведомо будущее? – полюбопытствовала Аглея.

– Нет.

– Тогда, почему ты спешишь с выводами?

 

К празднику город преобразился. Не осталось и следа от нападения драаксов, главную площадь украсили разноцветными гирляндами из бумаги, каждый семейный клан выставил перед домами свой флаг причудливых расцветок. Напротив зала советов устроили круглую арену и расставили скамьи, которые покрыли навесом. Место конунга и его семьи находилось на возвышении. Рядом, на одном уровне появились ещё два высоких кресла для почётных гостей.

Праздник летнего солнцестояния означал конец холодным ветрам и начало прихода тепла. Дни становились длиннее, а значит солнца будет больше, и бонды вернутся к своей работе в полях, чтобы вырастить новый урожай.

Фарадж шёл вдоль ярмарочных рядов и рассматривал товары, которые жители предлагали для обмена. Кузнецы и ремесленники наперебой расхваливали свой товар, который покупали прибывшие из других селений на праздник скотники и бонды. Людей было много, в главный город съехались все викяне. Новый Бог довольно улыбнулся: возрождается племя, скоро им будет тесно здесь, и двинутся они дальше исследовать границы этого мира.

Стайка неугомонных юных девиц преградила ему дорогу. Они стояли полукругом и что‑то весело обсуждали. Фарадж с любопытством поглядел, что же заставило их собраться здесь, и удивлённо открыл рот. В центре стояла Аглея в белом платье, расшитом золотыми нитями и подпоясанным красным кушаком. Волосы Матери Богов заплели в толстую косу, украшенную мелкими цветами, а на голове красовался золой обруч.

– Фараджи, – она улыбнулась ему. – Местные девушки подготовили мне наряд.

Аглея покружилась на месте.

– Как тебе?

– Ну… – Фарадж пожал плечами. Подходящих слов у него не нашлось.

– Вижу, что тебе понравилось, – она весело рассмеялась, глядя на его растерянное и удивлённое лицо. Она подхватила его под руку, и девицы расступились, чтобы дать им дорогу. Они восхищённо рассматривали Бога Воинов, но стоило ему взглянуть на кого‑нибудь из них, как девушка покрывалась румянцем и отводила глаза.

– Жена конунга сказала, что нас уже ждут у арены, чтобы начать праздновать, – сказал Фарадж.

Семья конунга встала, когда Новые Боги подошли к ним. Их приветствовали поклоном все, кто собрался на арене.

– Моя семья, – конунг обернулся к ним и обвёл рукой. – Жена Зарина и сын Алексис.

Аглея улыбнулась женщине и посмотрела на юношу. Отдельными чертами лица Алексис был похож на своего отца, но фигурой его природа обделила. Да, он будет высоким, как и его отец, но останется таким же худощавым, как мать.

– Которое ему лето? – спросила она.

– Шестнадцатое, – ответила мать.

Матерь богов взяла юношу за руки. Вокруг наступила тишина, конунг даже перестал дышать. Образ девы, в котором она пришла в этот мир, начал меняться, становиться прозрачным. Из неё шёл жемчужный свет, поглощая только их двоих. Словно в коконе, они стояли, укрытые от посторонних глаз. Аглея, как нить, пыталась ухватить сущность этого юноши. Нет, он не имел в себе божественного дара, но в нём было что‑то другое: оно притаилось в глубине его существа и не желало откликаться на её зов.

– Ты зря ждёшь, конунг, – Матерь богов отпустила руки Алексиса, и свечение исчезло. Перед ними вновь стояла девушка в красивом платье. Холм опустил голову. Чтобы подбодрить мужа, Зарина взяла его за руку.

– Твой сын не получил дара Богов, но что‑то таится в нём.

– Магия?

– Нет, но это сродни магии. Придёт время, и он раскроется.

 

3

 

Праздничные гуляния начались с удара в большой гонг. На арене собрались мужчины с разнообразным оружием, чтобы показать свою ловкость и умение управляться с ним. Первыми выступили арбалетчики, метко пуская стрелы в цель, следом мечники и метатели ножей. Каждого победителя конунг награждал ценным подарком. Особенно весело зрители приняли метателей пращи. Менее умелые умудрялись запустить её в толпу или так заиграться, что в итоге сам метатель оказывался связанным. Но больше всего понравились толпе кулачные бои.

Фарадж становился мрачным, глядя на этот праздник оружия и силы. Аглея иногда касалась его руки, чтобы снять напряжение.

– Тебе не нравится?

В ответ тот лишь больше хмурился.

– Ты собрался с кем‑то воевать, конунг Холм? – спросил он.

– Нет, – удивился мужчина.

– Тогда к чему тебе столько оружия?

Конунг растерянно пожал плечами.

– Нам приходится бороться с драаксами.

Фарадж сжал кулаки, но больше ничего не сказал.

– Что тебя расстраивает? – спросила Аглея.

– Неправильно это всё. Такое чувство, как будто войны навсегда останутся уделом человечества.