Тихая квартирантка

– Идем.

Он хватает тебя за плечо, открывает дверь, ведет по коридору. Свободным локтем ты прижимаешь к себе банное полотенце и комплект одежды. Он распахивает еще одну дверь слева – прошлой ночью ты ее не заметила – и тащит тебя внутрь. Ты бегло осматриваешь помещение: ванна, шторка, унитаз, раковина. Приложив палец к губам, он включает душ.

– Она еще спит. – Тихий голос заглушается плеском воды. – Но лучше поторопись. И ни слова.

Сесилия. Между вами витает воспоминание о прошлой ночи: вопросительная интонация дочери и паника в его глазах. Вы трое, взявшись за руки, стоите на краю обрыва.

Ты стягиваешь джинсы и трусы. Снимаешь свитер, футболку, дешевый спортивный лифчик, который он принес, когда крючки на прежнем наконец пришли в негодность.

Поднимаешь крышку унитаза. Ты настолько ошеломлена новой реальностью, что на миг забываешь о мужчине рядом. Он следит за тобой равнодушно, как за собакой, справляющей нужду на прогулке. Твоим вниманием целиком завладел хлопковый коврик под ногами; холодный ободок унитаза вжимается в заднюю поверхность бедер. Справа рулон туалетной бумаги, белой, двухслойной.

Слева в ванну плещется вода. Ты не спрашиваешь насчет Сесилии, не разбудит ли ее звук работающего душа. Он отец и лучше знает, что может нарушить сон его дочери. Вероятно, она привыкла. Насколько тебе известно, он обычно встает раньше, бреется и чистит зубы до ее пробуждения.

Ты присматриваешься к нему, сидя на унитазе. Бинго. На нем джинсы, чистая толстовка и рабочие ботинки на шнурках. Волосы причесаны, борода подстрижена. Встал пораньше и нашел время для собственных водных процедур, прежде чем позаботиться о тебе. Если она и услышит, то подумает, что новая квартирантка ранняя пташка, как и ее папа.

Ты встаешь, чтобы сдернуть, и уже собираешься залезть в ванну, когда что‑то тебя останавливает. Отражение в зеркале. Женщина. Новая и незнакомая. Ты.

Несколько секунд оглядываешь себя. Волосы длинные и темные, как раньше, но у корней седина, а за плечами пара белых прядей, как на спине у скунса. Ребра выпирают, будто вот‑вот проткнут кожу. Очертания твоего лица.

– Шевелись.

Прежде чем ты успеваешь рассмотреть остальное, он отодвигает шторку, хватает тебя за руку и заталкивает под душ.

Слишком горячо. Когда‑то ты принимала душ каждое утро. Подолгу стояла под струями, бившими по груди. Откидывала голову назад, чтобы вода заполнила уши, рот. Целиком отдавалась моменту в надежде достичь полного очищения, чего никогда не случалось. Теперь, после пяти лет обливания из ведра, ты не в состоянии припомнить, что именно – обжигающие струи воды на лице и спине, наполняющий легкие пар, – казалось тебе приятным.

Ты держишь глаза открытыми, пытаешься дышать сквозь водяную завесу. Интересно, ты еще не забыла, как это делается? Тянешься за мылом. Поскальзываешься. Он ловит тебя, с презрением во взгляде. Душевая шторка по‑прежнему сдвинута в сторону. Здесь нет бритвы, ничего, чем можно навредить ему или себе, даже флакона с шампунем, который можно брызнуть в глаза. Только твое обнаженное тело и кусок мыла.

Ты суешь его под воду. Намыливаешь руки, грудь, между ног, все до кончиков пальцев.

– Ну, готово?

– Почти.

Ты вновь берешь мыло, чтобы вымыть лицо и волосы. Затем выключаешь воду и поворачиваешься. Он протягивает полотенце, ты вытираешься. В желтом свете ванной тело такое настоящее, такое живое. В сарае, в свете походного фонаря, не было видно деталей: похожих на молнии растяжек на внутренней стороне бедер, темных волосков на предплечьях и голенях, кустиков волос под мышками. Синяков на руках, застойных пятен пурпурного и синего цвета на сгибах локтей. Нескольких шрамов на груди. Трудные годы оставили след на твоей коже.

Ты протягиваешь полотенце обратно. Он кивает на дверной крючок, куда ты его вешаешь. Затем приседаешь к вороху одежды на полу. Трусы из супермаркета. Спортивный бюстгальтер из такого же черного хлопка. Чистые джинсы, белая футболка, серая толстовка на молнии. Все дешевое, нейтральное, скучное. Новое. Твое.

Одеваясь, ты прокручиваешь в голове свою новую биографию. Ты Рейчел. Недавно переехала в город. Искала, где остановиться, и услышала, что друг твоего друга сдает комнату в доме. Он вручает тебе новую зубную щетку и кивает на тюбик пасты – по всей видимости, его – на бортике раковины.

Ничего общего с заботой. Базовая гигиена, возможность привести себя в порядок. Ему легче, если ты не болеешь, если у тебя не выпадают зубы, а твой организм не изматывают инфекции. В сарае он следил за твоим здоровьем, чтобы не создавать себе дополнительных хлопот. Теперь ему нужно, чтобы ты выглядела нормально ради его дочери.

– Подойди.

Он ставит тебя перед зеркалом, вытирает запотевшую поверхность тряпкой. Твой шанс разглядеть себя. Ты никогда не была хорошенькой, не совсем, но в определенные дни, с удачного ракурса, находила в себе привлекательные черты. Угольно‑черные волосы, короткая челка. Чистая кожа, за исключением периодических высыпаний накануне месячных. Выразительные губы. Тебе шла красная помада. Ты научилась рисовать стрелки и подводить нижнее веко белым карандашом, чтобы визуально увеличить и распахнуть глаза.

У женщины в зеркале нет челки. Она давно отросла. Кожа выглядит сухой и жирной одновременно. На лбу, между бровями и вокруг рта залегли новые морщинки. Мелкие высыпания тянутся от висков к линии подбородка. Потеря веса изменила форму лица, щеки ввалились.

Раньше ты была мускулистой и здоровой. Бегала, питалась овсянкой и делала упражнения на растяжку по воскресеньям, иногда посещала йогу и пилатес. Старалась больше ходить пешком, ела, когда была голодна, останавливалась, когда чувствовала насыщение. Твой метаболизм работал бесперебойно, словно послушная машинка. Организм вознаграждал тебя за заботу. А теперь он испорчен. Разрушен, как и все остальное.

– Стой на месте. – Он держит ножницы. Ты застываешь. – Слишком длинные.

Он указывает ножницами на твои волосы. Они отросли не так сильно, как ты предполагала, – чуть ниже лопаток. Кончики истончились. После первых двенадцати месяцев однократного приема пищи в день тело решило использовать ресурсы на более насущные цели.

Ему нужно, чтобы ты выглядела опрятно. Как человек, который регулярно делает стрижку.

– Не двигайся. Будет досадно, если у меня соскользнет рука.

Пока он водит ножницами у тебя за спиной, ты стоишь неподвижно, сдерживая дрожь, когда металл упирается в кожу. Пара движений – и твои волосы возвращаются к длине до плеч.

Он сует ножницы в задний карман и тянет тебя за руку.

Он постоянно дергает тебя так и этак, торопит, никогда ни на что не дает времени. Ты поворачиваешься к нему. Голубые глаза, способные потемнеть за секунду. Тщательно ухоженная растительность на лице, поразительно изящные, почти хрупкие скулы.

Вероятно, в тумбе под раковиной он держит хороший шампунь. Лосьон после бритья с алоэ вера и помадку в зеркальном шкафчике. Не слишком дорогие, но и этого достаточно, чтобы подарить чувство чистоты и ухоженности.