Тодариум

Встречает меня, как и обычно, маленький журнальный столик, настолько хрупкий, что кажется, будто он вот‑вот разобьется, если на него поставить стакан воды. Но вот что было действительно необычным, так это отсутствие Лайлы.

Я постоял пару минут около двери, чтобы дать ей возможность выскользнуть из своей секретной комнаты, но этого не случилось. Сняв куртку и повесив ее на переносную вешалку, что стояла у дверей, я двинулся к столу.

Отодвигая стул, глаза сами уставились на панельную стену, постоянно мелькающую перед глазами на сеансах: стена украшена всевозможными дипломами и сертификатами. Я удивлялся не стене, а тому, что никогда не задавал вопросов на тему того, что же из себя представляет Лайла: с момента автокатастрофы я беседую с ней, не зная ни одной крупицы информации об ее жизни.

Рука застыла на стуле, когда я его отодвигал. Одним движением я поставил его на место и двинулся к панельной стене. Каждый документ был аккуратно прикручен и имел однотипные рамки. Единственное, что отличало все эти сертификаты – разные подписи в конце, от закрученных пружин до неразборчивых клякс.

– Рада, что вы заинтересовались этим, – голос Лайлы прозвенел неожиданно, словно лампочка лопнула над ухом.

Я развернулся, успев лишь рассмотреть сертификат специализированного психотерапевта Вэкгиллского института, однако не успел прочитать подробности.

Лайла Дэллигсон не выглядела как выпускница университета, решившая открыть свою практику, но и не походила на одну из всезнающих старушек – Лайла в этом плане старалась выглядеть максимально молодо, используя всевозможные женские хитрости. Ее пепельные волосы были собраны в косичку, а на воротнике бордовой водолазки красовался медальон с неизвестным мне рисунком.

 

 

– Садитесь, – сказала Лайла, идя к столу.

– Вы рады, что я заинтересовался этим? – усевшись на стул, спросил я, кивнув в сторону дипломов.

– Ник, то, что происходит с вами в течение нескольких месяцев… Это очень тяжелое, практически неисправимое состояние. И тот факт, что вы заинтересовались моими дипломами, говорит о том, что вы, наконец, взбодрились, – она говорила со слабым южным акцентом, создавалось ощущение, что она делает это специально, – Возможно, в вашей жизни произошло то, что сильно вас потрясло или, наоборот, обрадовало. В любом случае это здорово, Ник.

Да, здорово находить непонятные газеты у себя на газоне и приходить в гости к сумасшедшему соседу.

– Думаю, вы правы, – кивнул я, – У меня недавно действительно произошло кое‑что необыкновенное, и это меня действительно беспокоит.

То, что мне всегда нравилось в Лайле, так это то, что она полностью отдавалась нашему разговору, не отвлекаясь ни на блокнот, ни на постоянную проверку времени, создавая обстановку двух общающихся друзей.

– Поделитесь? – она склонила голову на бок.

– Не думаю, что это настолько важно, чтобы занимать ваше время. Лучше поговорим о выздоровлении, – ответил я.