Тодариум

Сьюзи была заметно ниже и полнее его. Волосы были жирные и закреплены двумя облезлыми резинками, которые сдерживали ее волосы. Она не была поклонницей макияжа – прыщи были заметны невооруженным взглядом, а передние зубы пожелтели от курения. Воротник ее служебной футболки был испачкан жиром, а сама футболка была смята и неизвестно, когда в последний раз постирана. Когда она начала убирать со стола, он заметил, как пятна пота выступили на ее спине. Несмотря на ее внешний вид, она ловко передвигалась между столиками, в несколько секунд убирая все со стола.

– Стенд‑ап – явно не мое, – попытавшись улыбнуться, ответил водитель форда.

– Да? – она продолжала протирать стол, – А! Я поняла, ваша работа – красоваться в задрипанных кафе своими новыми джинсами? – она перекинула поднос с остатками на последний столик.

Честно говоря, в тот момент он понял, что ему не нравится, куда движется их разговор, и то, какая Сьюзи оказалась наблюдательной.

– Вам понравились мои джинсы?

Сьюзи выпрямилась.

– Полный отстой. Не знаю, где вы их купили, но ясно, что с Вас просто срубили зелень. Что, взяли их на Шортен‑авеню и 8‑ой? Так продают только…

– Так, мне пора.

Он ускорился и как можно быстрее отправился к дверям, но ближе к выходу Сьюзи его окликнула:

– Рики! Последний вопрос.

Водитель форда остановился, сжимая пакетик чипсов.

Сьюзи поставила поднос на один из столов и почти вплотную подошла к нему:

– Где ваша машина, мистер Джервейз?

Сьюзи пыталась уловить хоть какое‑то сомнение в его глазах, поймать его на заплетающихся словах от паники, которая должна захлестнуть его, но… ничего. Он ничего не ответил и вышел из магазина, пойдя в сторону припаркованных машин. Его еще в детстве научили этому приему: даже если тебя прижали к стенке ребята из соседнего класса – нельзя давать виду, что ты сдался. Нужно продолжать стоять на своем, быть невозмутимым и смотреть на это как очередное испытание. И будем честны, в школе у него это не выходило, но вот сейчас, стоя напротив Сьюзи, которая явно что‑то заметила, он сделал это. И хоть внешне он никак не изменился, внутри него был торнадо, состоящий из сомнений, подозрений и лжи.

Сьюзанна, смотря на спину уходящего мужчины, вытащила блокнот и записала номер его форда. Все это казалось ей максимально странным, начиная с того, что неизвестный мужчина зашел в этот магазинчик, находившийся далеко от города, и заканчивая тем, что он в абсолютно новой одежде, будто переоделся. И Сьюзи знала, что переодеваются обычно после того, когда совершают что‑то плохое, что‑то поистине ужасное. Такое поведение Сьюзи объяснялось просто: она настолько устала от выходок новых лиц на заправке, что стала более наблюдательной, чем раньше.

Она записала номер машины, а рядом дописала «переодетый в ужасные джинсы Рики». Посмотрев на его машину еще пару минут, она забрала подносы и двинулась на кухню.

Мужчина быстро открыл дверь машины и захлопнул ее со всей силы. Он сразу же посмотрел в сторону заправки и увидел Сьюзи, записывающую что‑то в блокнот.

– Отлично, отлично, черт тебя возьми! – он хотел ударить по рулю, но она все еще смотрела, поэтому он просто сжал его со всей силы.

Отрегулировав кресло обратно в сидячее положение, он открыл бардачок, который в буквальном смысле разваливался на глазах от всевозможного хлама внутри: таблетки, очки, штрафы за парковку, крем для лица, кредитки, сборник рассказов малоизвестного писателя Даррена Люка и даже набор черных ручек! И если бы полиция решила провести обыск в машине, она бы явно обратила внимание не на штрафы за парковку, а на то, что завернуто в белый платок. То, что никто не должен увидеть. Признаться честно, даже он не хотел лишний раз разворачивать платок.

Спрятанные в нем фотографии, грязные и пошлые, сделанные глубоко ночью в кустах вблизи Окфис‑авеню, где расположены дома набирающих популярность звезд, вызывали у него смешанные чувства.

Достав сигареты из бардачка, он закурил. Взяв ручку, он в несколько круговых движений опустил стекло под скрипящие звуки, выпуская дым. Мужчина, уронив голову на подголовник кресла, снял свои ботинки и затянулся еще раз.

Ночью все идет намного медленнее, кроме как сигарет, моментально сгорающих до кончиков пальцев. Окурок бесшумно упал в канализационный люк рядом с кучей еще таких же. Внезапно появилось какое‑то шевеление рядом с одной из машин на парковке.

«Нет, ты же выпила, ты не сядешь за руль» – подумал он.

Он потянулся рукой к ключу зажигания, в то время как женщина резко развернулась и пошла в противоположную сторону.

Натянув ботинки обратно, он завел машину и, под едва заметную улыбку в отражении зеркала заднего вида, выехал на дорогу.

 

2

 

2007 год, Ловирдейл

 

Гаражная дверь с грохотом поднялась вверх, впустив солнечный свет, который моментально осветил поднявшуюся пыль. Лучи света заполнили просторный гараж, не доходя лишь до настенного шкафчика, лишенного дверцы: прошлым летом Невилл резко дернул дверцу, и та с грохотом упала вниз. По правде говоря, я уже и не помню, когда он заглядывал сюда в последний раз, возможно, в прошлом году? Да, точно! Он тогда еще оценил мой форд, купленный на автоярмарке вблизи с Дерк‑Куттом.

Поставив задвижку для двери, я двинулся к машине, накрытой тонкой тканью. Пальцы в махровых тапочках уже замерзли от слегка ощутимого ветра, овладевшего гаражом.

Скинув ткань, тем самым еще больше поднимая пыль, я осмотрел машину.

– Если это и правда сработает, я подарю ей билет из этого Богом забытого места – сказал я вслух, осматривая машину, словно не видел ее никогда.

Форд, купленный на ежегодной автоярмарке, является не только моей американской мечтой, но и главной проблемой – эту груду железа отказываются ремонтировать после аварии все автомастерские. Стоит отдать должное моему психотерапевту Лайле – если бы она не зацепилась за мое упоминание о машине, я бы давно избавился от него – давно пора навести порядок в гараже, но пока он здесь…

Как говорит Лайла, если я буду каждую неделю садиться за руль форда, то я что‑то вспомню.

– Ну, посмотрим, – буркнул я, садясь в машину и поправляя халат.