Тодариум

– Я не знаю, что произошло. Я не могу знать последствий той аварии для тебя и не могу до конца понять их даже для себя. Если ты считаешь, что я не замечаю, как ты контролируешь меня, то вот тебе ответ – я все вижу. Твои попытки запереть меня в моем же доме… Я не знаю, что чувствуешь ты, стоя здесь, где на стенах следы от картин, которых я не помню, а дверь на чердак закрыта на ключ, который у тебя, – он стоял за дверью, держась за дверную ручку, – Я не знаю причин этого и пытаюсь выяснить их каждый чертов день, – мой голос дрожал, – Но, пожалуйста, умоляю, расскажи, что произошло.

Дверь захлопнулась с оглушающим звоном в ушах.

Расплывчатая фигура начала медленно отдаляться от двери, пока и вовсе не исчезла.

Глаза стали мокрыми, а ноги не слушались: я скатился вниз по стене, продолжая смотреть на дверь, пока силуэт фигуры не появился вновь. Она стояла какое‑то время у двери, а затем постучала. Не так, как в первый раз. Намного тише и менее уверенно.

Открыв дверь, я увидел футболку‑поло, вспоминая, где же я уже ее встречал.

– Привет… еще раз. Не хочу навязываться, но у меня нет ящика с инструментами, он остался в квартире, ты не мог бы одолжить отвертку? Лучше крестовую, – попросил Фил.

– Конечно, жди здесь.

Ящик лежал на одной из полок в гардеробной второй спальни, куда я стал реже заходить в последнее время.

– Вот, держи весь ящик, вдруг еще что‑то понадобится, – проговорил я.

– Ну, теперь я точно знаю, что буду спать сегодня в собранной кровати! Спасибо и да… Не мое дело, конечно, но… Все в порядке? – поинтересовался сосед.

– Ты прав, это не твое дело, – натянув улыбку, сказал я и закрыл дверь.

Вечер подкрался незаметно и застал меня врасплох, когда я курил дома, листая журналы о найме на работу.

Но тут в дверь постучали. Третий раз за день.

– Кровать удачно собрана, – Фил протянул мне ящик с инструментами, – У меня новоселье, а у тебя, видимо, хреновый день выдался. Может… Выпьем? – подняв другую руку, сжимающую две бутылки пива, спросил он.

Я вытащил два раскладных стула, что хранились у меня на кухне, и мы уселись на веранде, наблюдая, как район потихоньку пустеет и охватывает ночь. Мы поговорили про то, куда хотели бы уехать, будь все иначе, про счастливое детство, которое было не у каждого, название футбольной команды, обсудили бедных и богатых, монополию Китая и даже то, действительно ли Кеннеди застрелил Харви Освальд? Обсудили все, кроме сегодняшнего дня. И я благодарен ему за это, что он решил сохранить границы. Он знает, когда нужно остановиться. Он знает.

 

4

 

Каждый раз, заходя в ванную комнату, меня не покидает ощущение, что здесь чего‑то не хватает. Эти пустые стеклянные полки в углах комнаты, зеркало с разрисованной рамкой, большая ванна… но я отчетливо помню, что здесь было пусто, когда я приехал сюда после госпиталя. Все было вычищено, и не было ни одного намека на мое прошлое.

Взгляд остановился на моем отражении в зеркале. Волосы, засаленные и расчесанные в последний раз примерно неделю тому назад, дают о себе знать – я стал походить на тех, кого Невилл забирает в каждом втором переулке Западного Вудстока. Подняв подбородок вверх и увидев появившиеся волосы, я решил отложить бритье на завтра.

Как и всегда.

Наконец я встретился со своим взглядом, проговорив про себя, кто я такой, как меня зовут и как я здесь оказался. Темный удручающий взгляд дал ответы на все вопросы, но при этом вызывая дополнительные у меня в голове. Я их игнорирую.

Как и всегда.

Умывшись и накинув белый махровый халат, я спустился вниз, в гостиную, соединенную с кухней через арку. Окончание варки кофе сопровождалось приятным потрескиванием, но резкий звук, не похожий на кофемашину, заставил меня отвлечься от журнала. Стоя уже на веранде, я понял, что это было – почтальон кинул утреннюю газету: та лежала посреди дорожки.

Газета была сильно потрепана и точно не выглядела свежим выпуском «Ловирдейл‑ньюс»: пожелтевшая бумага, мятые страницы и порванная обложка, на которой крупными буквами красовался заголовок, точнее то, что от него осталось – «…БЫЛА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В ДОМЕ НА ВИКФИЛД‑РОУД». Первая часть заголовка, как и фотография жертвы, были вырваны из газеты, а сам заголовок подчеркнут красным маркером. Мысль, конечно, абсурдная, но… я приложил газету к носу, моментально уловив спиртовой запах маркера. Заголовок обвели недавно.

Я резко оглянулся, пытаясь понять, кто мог подкинуть это, но улицы только начали заливаться солнцем, бегуны еще не вышли на свои дорожки, а собачники не выползли из своих домов.

Внезапно дверь Фила отворилась, и он, смотря себе под ноги, нес здоровенный черный мешок для мусора. Увидев меня, он кивнул и, закинув мешок в мусорный ящик, побрел обратной домой.

Сорваться и побежать расспрашивать его о газете – первое, что мне пришло в голову, но… я передумал, поняв, как странно я буду выглядеть со стороны. Сжав газету в руках, я пошел домой, не забыв еще раз оглянуться.

Газету я закинул на стол до какого‑то времени. Сейчас нужно было прийти в себя и найти уже чертову работу, а не рассматривать кусок бумажки. Стол уже ломился от этих журналов, газетных вырезок о найме на работу. В журнале «Эффел» все объявления зачеркнуты, в еженедельных газетах давно ничего не пишут достойного. Я выкурил уже вторую пачку, но так и не позвонил ни по одному номеру, что нашел во вчерашней газете.

И нет, проблема была не в телефоне, который валялся полуразряженный на столе среди грязной посуды. Не в тех, кто брал трубку на том конце. Все они добрые ребята, смело интересующиеся твоей личной жизнью, про твои успехи на работе и сколько ты живешь в штатах.

Проблема во мне.

Когда эти добрые ребята узнают меня получше, они мямлят что‑то непонятное, но в конце отчетливо слышно, как они просят подождать несколько дней, и они перезвонят. Все они это твердят.

Положив пустую пачку на стол, я все же взял телефон и набрал один из номеров.

– Добрый день, я по поводу объявления… да‑да. Я проработал больше шести лет в «Портман, Веггельс & Уэйтил», ага. Та самая фирма! Рад слышать, что вы о ней знаете… Конечно, да. Да‑да. Дело в том, что я сейчас… в отпуске. По здоровью… Конкретно? Ну… У меня что‑то вроде… Что? Я вас… Хорошо, я понял. Конечно, конечно, я все понимаю. До свидания.

Сжимаю пустую пачку на столе.

– Я раньше был известным адвокатом… Сейчас? Ну…

…

– Послушайте, моя болезнь никак не повлияет на… Постойте!

…

– Это был несчастный случай, из‑за которого у меня возникли проблемы с головой… не в том плане! Нет, я потерял память и… да. Да‑да… До свидания.