LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Туман. Полное издание

Меня все еще трясет. Вглядываюсь в окно и жду, что из темноты вот‑вот кто‑то выскочит. Внутри засел ком страха, который только и делает, что разрастается с каждой минутой. Покоя больше нет и быть не может.

Мама и Лекса тихо переговариваются на заднем сиденье машины. Габи снова уснула у сестры на руках. Я удивлена столь тихому и покладистому ребенку. Она не истерит, не плачет без умолку и вообще не приносит никакого беспокойства. Девочка лишь изредка показывает свой характер, но кажется, что даже она понимает, насколько тихо нужно вести себя, ведь вокруг нас монстры.

За все время Габи ни разу не позвала маму.

Она вообще не проронила ни единого слова. Все, что она хочет, показывает жестами. Лари и Лекса отлично понимают девочку, а вот я стараюсь держаться на расстоянии.

Постоянно поглядываю в зеркало заднего вида и подмечаю, насколько сильно уставшей выглядит моя семья. На себя я стараюсь не смотреть, за последнее время меня не бил только безрукий. Миссис Рипли, Стив, Хами, женщина из дома. А если еще вспомнить всю беготню, воровство, спасение ребенка от зараженной матери и кратковременный, но ужасный плен Минча, то вообще можно сойти с ума.

Я вся в крови, которая постепенно начинает засыхать и становиться липкой, а потом стягивает кожу. Я чувствую ее запах. Металл и грязь, именно так бы я описала аромат, заполонивший салон автомобиля.

Лари молча наблюдает за загородной местностью и пустынной дорогой. Людей здесь нет, но вот несколько брошенных машин и даже один велосипед мы уже проехали. Лари периодически бросает на меня короткие взгляды, но я предпочитаю сделать вид, что не замечаю этого. Он переживает за меня, но, к сожалению, у меня недостаточно сил, чтобы убедить его в том, что я в порядке. Я хочу сказать об этом Лари, но лгать ему не намерена, друг сразу же догадается об обмане.

На плечи давит апатия. Не знаю, сколько я могу еще выдержать и что мы будем делать, если судно не придет в восемь утра. Я лягу спать. Вот честно, несмотря на весь ужас, пережитый мною за последнее время, единственное, что греет мне душу, – это воображаемый сон. Идеально было бы лечь в постель с теплым легким одеялом, мягкой подушкой и прохладными простынями, но и разложенное кресло старой машины тоже подойдет.

– Поверни там, – говорю я Лари и указываю направо.

Друг выкручивает руль на повороте, который указал мне полицейский, но, не доезжая до пристани, я прошу Лари остановиться. Без лишних споров Лари съезжает с дороги и паркуется у высокого дуба. Вот мы и прибыли. Поворачиваюсь назад и встречаюсь взглядом с Лексой. Сестра похожа на призрак, она измучена, а глаза покраснели от нескольких литров пролитых слез. По взгляду серых глаз я вижу, что отношение Лексы ко мне изменилось. Она злится, но не говорит об этом. Естественно, ведь ангелы так не поступают.

– Вскоре мы выйдем из машины и отправимся к месту, куда приплывет судно. Там ты не должна говорить про диабет.

– Почему?

– Потому что на борт они берут только здоровых людей.

Лекса кивает, а я продолжаю.

– Возьми с собой столько лекарства, сколько сможешь спрятать.

– Они что, будут нас обыскивать? – спрашивает Лекса, выпучив глаза.

– Я не знаю, – честно признаюсь я.

Меня страшит сама мысль о том, что нас не возьмут на борт.

– Как это бестактно, отсеивать людей из‑за болезни, – говорит мама.

Но ведь мы то же самое делаем с зараженными. Стараемся отсеять их, а по сути, эти люди тоже больны, просто никто не знает, как их вылечить.

– Не нам судить новый строй общества, – произносит Лари. – Если хотим попасть в место, где не нужно будет спасаться каждый час, то придется подстроиться.

– Я не умею лгать, – говорит Лекса.

– Я солгу за тебя, – совершенно серьезно произношу я.

Провожу ладонями по лицу и упираюсь лбом в приборную панель. Я так измотана, что у меня больше нет сил бежать или бороться с зараженными. Хочу попасть на судно и перестать отвечать за остальных: за маму, Лексу, ребенка. Спасибо Лари, что он не входит в их компанию, а остается в моей команде.

Достаю телефон. Экран треснул, но устройство исправно, если не брать в расчет упокоившиеся деления сотовой связи. Время шесть тридцать две. Глаза слипаются, и я на всякий случай ставлю будильники на семь, семь десять, семь двадцать.

Прикрываю глаза и откидываюсь назад.

– Как ты? – тихо спрашивает мама.

– Я?

– Да.

– Нормально, – отвечаю только ради ответа и тут же задаю вопрос: – Где ты взяла ружье?

– В будке охранника. Там всегда имеется оружие. Не забывай, когда‑то мы жили в подобном месте.

Как же, естественно, я не забуду самое безмятежное время в нашей жизни.

– Не знала, что ты умеешь им пользоваться.

Слышу тихий смешок мамы и поворачиваюсь назад.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Как приятно видеть маму в таком состоянии. Она не опьянена никакими дурманящими препаратами. Я знаю, что мама не употребляет тяжелые наркотики, но и того, что ей давал Хами, было достаточно, чтобы потерять маму на пару‑тройку часов. Да простит меня господь, но я рада, что Хами в нашей жизни больше нет.

Протягиваю руку и беру мамины длинные пальцы, сжимаю их и слабо улыбаюсь.

– Спасибо, что пришла за мной, – шепчу я.

– Конечно, пришла, ты ведь моя девочка.

Неуклюже улыбаюсь и снова ложусь на сиденье.

Неудобная поза совсем не мешает моему странному сну.

Я бегу от собак, которые практически кусают меня за пятки. Несусь со скоростью света и врезаюсь в человека. Военная форма и пистолет, направленный на меня, – это все, что я успеваю запомнить, а потом военный нажимает на курок, и я просыпаюсь.

Будильник срабатывает через секунду после моего пробуждения. Лари не спал, как и мама.

Около пяти минут мы с сестрой стараемся прийти в себя и проснуться.

– Алекс, мы не поедем за Зари? – спрашивает Лекса.

TOC