Туман. Полное издание

– Спасибо.

– Не обращай внимания на Хьюго, он перебесится, и ты поймешь, что он вполне нормальный парень.

– Сомневаюсь.

Рики еще раз улыбается и говорит:

– Надеюсь, твое мнение обо мне куда лучше, чем о нем?

Это еще что такое? Да Рики флиртует. Улыбаюсь ему в ответ и говорю:

– Безусловно.

Рики отходит от моей кровати, оборачивается, и мы делимся понимающими улыбками. А понимающие они потому, что Рики начал флирт, а я его подхватила.

Хоть что‑то интересное. Да и Рики хорош собой, книжки читает и не несет бред, как его рыжий друг.

Оставшись одна, еще какое‑то время валяюсь в кровати и понимаю, что флирт Рики немного сдвинул беременность Лексы из моих мыслей. Я благодарна ему за этот лучик тепла, который предназначен только мне. Если вспомнить, то с появлением тумана я ничего не делала для себя, только для Лексы и мамы. Думаю, я заслужила кусочек пусть даже мимолетного счастья. Хочу иметь в этом месте что‑то свое, и Рики вполне может подойти на эту роль. Симпатичный, вроде неглупый флиртун с обаятельной улыбкой, смотря на которую не можешь не улыбнуться в ответ.

Выбираюсь из кровати, одеваюсь и отправляюсь в медблок, он находится недалеко от стеклянного царства Дока, на одном этаже, но немного дальше по коридору. Мне встречаются люди в белых халатах, я здороваюсь с ними, они кивают мне в ответ, все из‑за того, что я теперь тоже ношу белый халат, буквально со вчерашнего дня. Начинаю ощущать себя частью этого нового мира. И самое главное, я больше не желтая, а белая.

Открываю дверь и вхожу в одну из палат, тут девять коек, расположенных у противоположных стен, пять из них заняты черными, которые были ранены на поверхности. У них самая опасная работа из всех, что существуют на базе номер восемь. Черные постоянно рискуют жизнью ради всех нас. Синтия рассказывала, что, выходя на поверхность, они выполняют совершенно разную работу, иногда ищут незараженных, но с каждым днем их все меньше и меньше, в других случаях добывают еду, лекарства, инвентарь, одежду и еще кучу всяких важностей.

Прохожу сквозь палату и открываю дверь, вхожу в кабинет доктора Эмета, он что‑то записывает, сидя за столом.

– Доброе утро, – здороваюсь я.

– Доброе. Алекс, будь добра, сделай Паркеру перевязку, у меня сегодня незапланированное собрание. – Хорошо.

Прохожу к раковине, мою руки, надеваю перчатки, беру с собой все необходимое и возвращаюсь в палату. Над каждой кроватью есть табличка с именем больного. Нахожу Паркера, это взрослый мужчина. Увидев меня, от тут же садится, морщась от боли. Беру с прикроватной тумбочки планшет и читаю. Паркер Ото был доставлен вчера ночью, возраст тридцать пять лет, группа крови такая‑то, ла‑ла‑ла, бла‑бла‑бла, ножевое ранение в бок.

Откладываю планшет и раскладываю на тумбочке все необходимое. Надеюсь, что больше, чем перебинтовать пациента, мне не доверят. А если и поступит от доктора поручение более серьезного рода, я честно признаюсь, что не умею. «Честно» удивительно, но я не помню, когда в последний раз говорила что‑то не пропитанное ложью.

– Здравствуйте, мистер Паркер.

– Доброе утро.

– Поднимите футболку, я должна поменять повязку.

Пациент начинает выполнять мою просьбу и тут же морщится от боли. Помогаю ему, и в этот момент доктор Эмет вместе со своим ридикюлем уходит на важное собрание. Пока я снимаю старые бинты и промакиваю аккуратно зашитую рану, Паркер начинает говорить:

– Это все ни к чему.

Не понимаю, о чем он, и спрашиваю:

– Что именно?

Мужчина смотрит в стену перед собой.

– Не нужно лечить нас, скоро мы и так все умрем. – На базе безопасно.

Пытаюсь его успокоить, хотя успокаивать нужно и меня тоже. От безэмоциональности и пустого взгляда Паркера становится поистине жутко. Волоски на руках становятся дыбом, а во рту сохнет.

– Это пока, – говорит Паркер и переводит на меня взгляд, – но вы даже не представляете, что происходит за ее пределами.

– И что там происходит? – спрашиваю я, перебинтовывая торс мистера Паркера.

– Там ад, – отвечает он и не считает нужным добавить хоть что‑то.

Выполнив свое занятие, я прохожу по койкам и читаю записи доктора на планшетах. Кому‑то даю обезболивающие, другому мерю давление. Выполнив все, что планировал доктор на утро, отправляюсь в его кабинет, и тут Эмет возвращается.

– Алекс, тебя срочно пригласил Док.

– Сейчас?

– Да.

– Я обошла всех больных и выполнила ваши записи на утро.

– Спасибо, а теперь иди.

Страх моментально опускается на меня пеленой и просачивается в каждую клетку тела. Почему Док вызвал меня в экстренном порядке? Я знаю причину, он обнаружил воровство. Боже, что я ему скажу? Как буду умолять о прощении и о том, чтобы он не рассказал остальным о моем осознанном проступке?

Преодолеваю часть коридора, открываю нужную дверь и вхожу в стеклянное царство. Бросаю взгляд на люксовый номер Роберты – там пусто.

Док сидит за столом и внимательно на меня смотрит.

– Где Роберта? – спрашиваю я, ощущая еще больший страх, но Док не отвечает.

– Алекс, нам нужно серьезно поговорить.

Я встряла. Черт! Ну вот, ведь знала, что так будет, но подготовиться к разоблачению невозможно. Отпираться глупо, ведь мне по‑прежнему нужны лекарства, значит, придется признаться.

Подхожу к столу и пытаюсь унять бешеный стук сердца. Я уверена, Док тоже слышит его.

– Не ожидал от тебя такого, ты предала мое доверие, я ведь думал, что ты действительно хочешь помочь, быть полезной. Жаль, что я ошибался. Как ни было бы печально осознавать, но я больше не хочу видеть тебя в моем окружении, – с нескрываемым осуждением говорит Док.

– Док, я не понимаю, о чем вы говорите.

Я передумала. Буду отпираться до последнего, Паркер сказал, что там ад, а я в ад не планирую отправляться. Мне страшно до одури.

– Воровство карается законом.

– Какое воровство?

Док отдает мне запечатанный конверт, и его взгляд становится печальным.

– Отдай это Зейну, пусть он решает, что с тобой делать, но здесь я тебя больше видеть не желаю.